Я плакала у меня сахарный диабет
Текст: Галина Токарева
Прошлое лето было насыщенным: экзамены, защита диплома, сложная, но интересная работа, вечеринки и любовь. Мою жизнь в 24 года наполняли вполне обычные вещи. Я не заметила, как похудела на десять килограмм за три месяца – точнее, заметила, но мне казалось, что это даже круто. Жажда, усталость, сонливость – всё это я списывала на рабочие задачи, учебу, жару и летний движ с парой часов сна в выходной день. Я не очень-то переживала, пока мой друг очень искренне и всерьёз не сказал мне, что я болезненно тощая.
Тогда для меня было нормой выпивать в день три литра воды и просыпаться среди ночи, чтобы утолить жажду. Рядом с моей кроватью прижилась бутылка минералки, и для коллег я была «евангелистом» водного баланса. Мама била тревогу и настаивала на том, что мне нужно сдать анализы, потому что выглядела я и правда болезненно. В ожидании записи в клинику мама предложила пойти к соседке, у которой давно диабет, чтобы измерить мой уровень сахара, потому что уж слишком похожи симптомы. Я не понимала, зачем мне это нужно, при чём здесь диабет и чем мне поможет соседка, которой давно за 60. Но чтобы мама не накручивала себя, согласилась.
Утром перед работой мы зашли к бабушке-соседке и начались суетливые приготовления к измерению сахара. Мне продезинфицировали палец, умело заменили иголку в приспособлении, похожем на ручку, прокололи палец, усердно выдавили оттуда кровь и приставили к появившейся капле какую-то штуку, похожую на iPod c одноразовой пластиковой полоской. Прибор стал отсчитывать секунды, на экране появилась цифра 13. Я весело спросила: «А сколько вообще нужно?», – но сразу поняла, что шучу зря, потому что мама уже начала всхлипывать. Выяснилось, что уровень сахара в крови здорового человека натощак не должен превышать 5,5 ммоль/л.
В этот день я пошла на работу расстроенная и рассказала обо всём руководителю и команде. По утверждениям моей тети, бывшего медика, а также судя по информации из гугла, мне нужно было лечь в больницу. На следующий день я вызвала скорую и медсёстры, измерив моё давление и уровень сахара в крови, забрали меня. Я была готова к госпитализации, но воспринимала всё как приключение. Казалось, сейчас мне сделают пару капельниц – и всё пройдёт. Правда, как сейчас помню запах лекарств, половых тряпок, варёной капусты и подступающую тошноту.
У врачей не было сомнений: сахарный диабет. В эндокринологическом отделении Минской городской больницы со мной не церемонились. В ответ на мои расспросы о том, что со мной происходит, мне выдали распечатку книги для детей про диабет и записали в «Школу диабета», которая находилась тут же в отделении. Как выяснилось, сахарный диабет – хроническое заболевание. Это значит, что болеть я буду долго и излечиться невозможно, но есть шанс добиться стойкой ремиссии. На первом занятии в школе было ужасно: я сидела среди людей старше меня в два, а то и в три раза. Самые тактичные просто смотрели с жалостью, остальные же открыто говорили: «Бедная девочка, такая молодая, а уже больная». Хотелось встать и уйти или начать обвинять всех вокруг. К сожалению, на сегодняшний день ни в клиниках, ни в онлайн-ресурсах о молодых пациентах практически не говорят.
По данным ВОЗ, ежегодно от сахарного диабета умирает около четырёх миллионов людей: это примерно столько же, сколько от ВИЧ и вирусного гепатита
Существует четыре типа сахарного диабета. У меня первый: он считается самым сложным и подразумевает пожизненную инсулиновую зависимость. При диабете уровень сахара может быть как критически низким, так и слишком высоким – в норму не приходит почти никогда. Когда сахар опускается, нужно его срочно поднять (потому у меня всегда при себе не только инсулин, но и леденцы). Загадочность болезни ещё и в том, что не удаётся до конца понять механизмы её возникновения. Считается, что в развитии болезни имеет значение наследственность, аутоиммунные, сосудистые нарушения, вирусные инфекции, психические и физические травмы. Как только бабушки из моей палаты выведали, что в роду у меня диабетиков не было, сразу приписали мне психотравму на почве разбитого сердца.
Врач сказала, что болезнь развилась из-за недостаточности гормона инсулина и что ткани моей поджелудочной железы заменяются фиброзными, то есть перестают работать, становятся бесполезными. При этом сам орган, который считается местом локализации болезни, как правило, не болит: болят ноги, глаза, сердце, сосуды. По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодно от сахарного диабета умирает около четырёх миллионов людей: это примерно столько же, сколько от ВИЧ и вирусного гепатита. Статистика ужасает: каждый год диабетикам по всему миру проводят около одного миллиона операций по ампутации нижних конечностей, более 600 тысяч больных полностью теряют зрение, ещё у стольких же перестают работать почки.
Если не изобретут новых лекарств для восполнения инсулиновой недостаточности, мне нужно будет всю жизнь делать себе уколы в ногу и живот – примерно 4-6 раз в день, после каждого приёма пищи и на ночь. За время пребывания в клинике мне нужно было научиться правильно питаться, рассчитывать хлебные единицы (количество углеводов на 100 грамм еды), самостоятельно делать себе инъекции и полностью контролировать своё состояние, чтобы не допустить летального исхода. Когда я осознала масштаб проблемы, испытала животный страх, обиду, жалость к себе и стыд. Я плакала от чувства абсолютного одиночества, но при этом уже тогда понимала, что болезнь послужит своеобразным толчком: позволит покончить с ложными целями, мнимыми друзьями, лишними действиями. Мне нужно было научиться с этим жить и каждый день предпринимать конкретные шаги, чтобы избавиться от всепоглощающей тревоги. В общем, странное сочетание чувства никчёмности и полной переоценки ценностей.
В Беларуси и России условия поддержания нормального состояния при диабете примерно одинаковы. Нужно встать на учёт в эндокринологическое отделение, каждые 3-6 месяцев проходить полный осмотр, сдавать комплекс анализов, благодаря которым врач может корректировать лечение, и раз в полгода лежать в больнице под капельницами, которые разжижают кровь и влияют на общее состояние. В среднем в месяц я трачу на поддержание здоровья и расходные материалы для диабетических девайсов около 100 долларов. Мне не подошёл инсулин отечественного производства, и я всегда покупаю импортный (на него мне выдают рецепт). Инсулин продаётся не везде, и, чтобы долго не бродить по городу, я проверяю на специальных сайтах, есть ли лекарство в ближайших аптеках. Вообще, диабет протекает относительно хорошо только у самоорганизованных пациентов. Например, нужно вести пищевой дневник: каждый день записывать, что ты ешь и сколько вводишь инсулина, чтобы врач понимал, от чего зависят осложнения.
Моя жизнь до диабета не отличалась дисциплиной, правилами и ограничениями. Я наслаждалась каждым днём и мгновением по максимуму. Но теперь пусть и отрицательным, но стимулом, является моя болезнь, с которой не забалуешь. В диабете важен план: нужно превратить все показания в здоровые привычки. Я начала завтракать, есть небольшими порциями шесть раз в день, регулярно ходить в тренажёрный зал, принимать витамины, спать не меньше восьми часов. Казалось бы, чего тут расстраиваться, ведь это ЗОЖ в чистом виде. Но в случае диабета любое отступление от правил может быть фатальным. Моя жизнь начала казаться мне пресной, как гречка на воде и варёная курица, которые я ела каждый день.
Моим самым большим заблуждением было то, что я не смогу есть только сладкое, а на самом деле уровень сахара в крови повышается не только от конфет или сгущёнки. Чтобы держать его под контролем, я стараюсь следить за потреблением продуктов, содержащих простые углеводы: это любые кондитерские изделия, булочки, картошка, фрукты, молочные продукты с жирностью выше 5%. Кроме того, я не ем копчёное и жирное. Десертные вина и коктейли категорически запрещены, но сухие вина можно. Одни сорта пива не повышают сахар в крови, а другие повышают, и проверить это можно только опытным путём, с помощью глюкометра, так что лучше не рисковать. В спиртных напитках крепостью 38 градусов и выше углеводов, как правило, недостаточно, чтобы повысить уровень сахара. Если употреблять алкоголь во время еды, он может даже понижать сахар, но радоваться такому эффекту не стоит: так происходит потому, что спирт частично парализует печень, и она теряет способность превращать белки в глюкозу.
Диабет – про умеренность во всём, про постоянный режим сохранения энергии. Это про важность любви к себе и понимание связи тела и духа
В первые полгода своего заболевания я допустила ошибку и решила полностью исключить углеводы из своего рациона, а на вечеринках в баре выбирала исключительно водку со льдом. Я почему-то думала, что если углеводов в меню не будет, а вино заменит водка, проблема уйдёт и мне не нужно будет колоть инсулин. В результате я попала в больницу с кетоацидозом – нарушением углеводного обмена, которое может привести к коме. Уже больше полугода я вообще не употребляю алкоголь, чтобы проверить, изменится ли состояние моего организма, и избежать негативных последствий.
Диабетикам обязательно заниматься спортом, но здесь главное не переусердствовать, потому что излишняя кардионагрузка понижает сахар и может привести к гипогликемии. Она опасна в краткосрочном периоде: критически низкий уровень сахара может привести к сиюминутной коме. Тяжёлые физические упражнения могут вызвать обратное состояние – гипергликемию. Она вредна в долгосрочном периоде: тоже вызывает кетоацидоз и кому, просто позже, а также приводит к нарушению работы клеток мозга, потере массы тела, проблемам с суставами, заболеваниям эндокринной системы. Все эти особенности, мягко говоря, ограничивают выбор спортивной программы. На поиски тренера я потратила много времени и сил, и теперь на поддержание физической формы я трачу примерно 200 долларов в месяц. При этом индустрия красоты закрыла передо мной некоторые двери: например, лазерная эпиляция, пластика или установка зубных имплантов сейчас мне недоступны. Из обязательного ухода – педикюр: никому не советую гуглить, как может выглядеть диабетическая стопа.
С появлением диабета отчасти усложнились мои путешествия. Теперь я не составляю себе дешёвых авиамаршрутов с пересадками, потому что это энергозатратно, и друзья шутят, что с диабетом моя жизнь стала более элитной. Поездки на машине на долгие расстояния сопровождаются частыми остановками: должна быть возможность пройтись, чтобы не болели коленные суставы. Со мной всегда моя справка диабетика, в которой указано разрешение на перевозку инсулина. С собой я беру глюкометр и пару рецептов на случай, если нужно будет докупить инсулин, запасные шприцы и иголки, а также диетическую еду в ланч-боксах.
Не стоит забывать и о моральной стороне вопроса: любые волнения приводят к колебаниям уровня сахара. С самого начала очень сложно складывались отношения с мамой, потому что моя болезнь стала для неё большим ударом, и вышло так, что поддержка нужна была скорее ей. Каждый день мама приходила ко мне в больницу, садилась на край койки и плакала, повторяя одну и ту же фразу: «Ты больше не будешь такой, как раньше. Твоя жизнь навсегда изменилась». Я прекрасно это осознавала, но мне не хотелось слышать подобные слова от самого близкого человека. Я старалась просто пропускать это мимо ушей, но удавалось не всегда. К сожалению, я срывалась и оказывалась в замкнутом круге повышения и понижения сахара. Сейчас мы с мамой не живём вместе, но она каждый день интересуется моим состоянием и тем, что я ела. Это приятно, хоть и похоже на гиперопеку.
Сначала не хотелось никому рассказывать о том, что я больна: казалось, что это стыдно. Я думала, что всем будет меня жаль, что люди станут воспринимать мои действия и слова через призму болезни, что я перестану быть привлекательной и сексуальной. Возможно, кому-то не очень приятно видеть, как девушка, которая тебе нравится, выдавливает кровь из пальца, а потом колет себе лекарство, когда она моментально устаёт на вечеринках, сильно утомляется по будням и может выпадать из жизни на пару дней из-за плохого самочувствия. Но однажды у меня случился откровенный разговор с другом, который логично и доходчиво объяснил, что в моём состоянии нет ничего постыдного.
Я начала предупреждать о своей болезни коллег и знакомых, чтобы у них не было шока, когда на совещании я судорожно начинаю есть леденцы или перед обедом вдруг делаю себе укол в живот. Теперь мои собеседники даже не замечают, что я произвожу какие-то манипуляции, а друзья и вовсе перестали обращать внимание на мои особенности (более того, приятели уже хорошо различают мои состояния и знают, как прийти на помощь – за что им спасибо). В новой компании рассказать о диабете – это как упомянуть, что ты веган. Сразу появляются вопросы: «А как давно? А что ты ешь? А на что это влияет?». Когда болезнь только началась, я стеснялась отвечать на эти вопросы, потом меня это злило, а теперь я даже удивляюсь, когда не слышу подобных расспросов.
Диабет – про умеренность во всём, про постоянный режим сохранения энергии. Про то, что нельзя всё держать в себе, а нужно выговариваться и находить для этого любые доступные способы – с помощью друзей, блогов, психотерапевтов. Это про важность любви к себе и понимание связи тела и духа. Про ежедневную борьбу через поиск баланса. По большому счёту это универсальные человеческие испытания: как известно, всё это непросто, и жаль, что этому не учат в школе. За этот год со мной произошла масса изменений. Мне пришлось обрезать волосы, потому что они стали выпадать, я начала есть мясо, хотя до этого три года была вегетарианкой. Я поменяла работу, переехала в другой город. Многие люди естественным образом ушли из моей жизни, а некоторых я обидела или задела в поисках того самого эмоционального баланса, за что прошу прощения. Сейчас я по-настоящему сильно люблю и ценю тех, кто был со мной с первой минуты и помогает мне бороться каждый день. Не могу сказать, что я победила диабет, но я стараюсь жить с ним в мире. Надеюсь, что дней ещё будет много, а наши отношения всё-таки когда-нибудь закончатся.
Источник
14 ноября во многих странах отмечают Всемирный день борьбы с сахарным диабетом. Этот диагноз страшит многих, но только не тех, кто уже научился с ним жить. Челябинка Антонина Бородулина руководитель НКО “Клуб диабетиков “Диа Лайф” убеждена, что сахарный диабет – это не приговор, а образ жизни.
Часики насторожили
Мария Шумакова, CHEL.AIF.RU: Антонина, как узнали о своём диагнозе?
Антонина Бородулина: О том, что у меня сахарный диабет, я узнала ещё будучи 13-летним ребёнком, в 1998 году. Тогда я была круглой отличницей, для которой самым страшным горем на тот момент была разве что «четвёрка» в дневнике. Как вспоминает мама, заболевание развивалось стремительно. Буквально за неделю я очень похудела. Мама заметила это по наручным часикам, которые стали болтаться на моём запястье. Как я помню сама, пить хотелось постоянно, много и именно холодной воды. Аппетит был бешеный, такое чувство, что ты ешь, но насыщение от еды совсем не приходит. Я стала часто уставать, занятия в школе и уроки давались с трудом. Это продолжалось в течение нескольких недель. Списывали на ОРВИ и просто осеннее обострение, перенапряжение. Потом у врачей ещё была версия о том, что диабет стал последствием прививки от гепатита. Тогда ещё не спрашивали согласия родителей на прививку, дружно повели весь класс. А так как я ходила в школу в любом состоянии, то и мне, несмотря на признаки простуды, прививку поставили. Потом кто-то из знакомых посоветовал показать меня эндокринологу. Нужно понимать, что тогда сахарный диабет у детей был ещё достаточной редкостью.
– Когда пришло осознание того, что это на всю жизнь?
– На приёме у детского эндокринолога даже без анализа крови на сахар врачу сразу всё стало понятно. В памяти навсегда остались эти моменты, когда тебя одну, без мамы, привозят в больничное отделение и ставят капельницы, делают уколы не один и не два, а по пять раз в день. Отделение, медперсонал бегает, снуёт с капельницами, а ты не осознаёшь, что происходит, в детской голове только понимание того, что это скоро пройдёт, сейчас доктора меня вылечат, выпишут домой и всё будет как раньше… Очень показательным моментом для понимания всего происходящего стала ситуация, когда мы стояли около процедурного кабинета, ожидая своей очереди ставить инъекцию инсулина. Выходя из процедурного и видя мои слёзы, кто-то из детей сказал: «Привыкай, это теперь на всю жизнь!» Душевному буйству у меня внутри не было границ: что значит на всю жизнь, да ничего подобного, это у вас на всю жизнь, а у меня нет, это какая-то ошибка, у меня не то что вы думаете, меня сейчас вылечат и выпишут домой… Но каждый раз, приходя к этому процедурному кабинету, общаясь с детьми-диабетиками, я понимала истинность той фразы.
– Тяжело ли далось принятие диагноза вашей семье?
– Моя семья тогда – это моя мама. Она воспитывала меня одна. По профессии она штукатур-маляр. Среди родственников с таким диагнозом никого не было, и о сахарном диабете имелись весьма скудные сведения, сводившиеся к исключению сладкого. Болезнь обрушилась на неё внезапно как гром среди ясного неба. Я видела, что она очень растеряна, когда она приходила ко мне в больницу. Она много плакала. Это выдавали её глаза, которые были грустными, даже когда она старалась мне улыбаться. Привыкнуть к новому образу жизни нам помогла «Школа диабета». Это такие спецкурсы для детей и их родителей, которые были в больнице. Меня не отпускали домой, пока я и мама не научимся делать инъекции инсулина и составлять план питания. Сегодняшним новичкам-диабетикам без таких навыков очень сложно.
Двадцать лет спустя
– Раз уж речь зашла о трудностях, не могу не спросить про обеспеченность инсулином и тест-полосками. С этим есть сложности?
– К счастью, мне повезло, и проблемы с инсулином меня не коснулись. Просто разница в его качественных характеристиках существенным образом изменились с тех, 90-х годов. Если раньше инсулина было только два вида и наименования – короткий и длинный, – то сейчас его разнообразие не может не радовать. Это, что называется, тщательный и индивидуальный подход к каждому диабетику. Потому что у каждого человека свои особенности в преодолении и в целом жизни с этим диагнозом.
Сахарный диабет, сколько бы мы не называли его образом жизни, безусловно, болезнь и болезнь дорогая. Ежедневные замеры уровня сахара крови по 7-10 раз (после пробуждения, перед каждым приёмом пищи, в нестандартных критичных ситуациях, перед сном), в соответствии с этим инъекции инсулина – естественно накладывают отпечаток на бюджет семьи. Потому что того, что выделяется государством, к сожалению, никому не хватает. Учитывая, что в нашей семье два диабетика (а с недавнего времени и маме поставили диабет 2 типа), тест-полоски и инсулиновые иглы просто улетают с незаметной быстротой.
Что касается бесплатного обеспечения тест-полосками и другими средствами самоконтроля, тут ситуация, конечно, неоднозначна. Но я считаю, что государство обеспечивает всех диабетиков, в особенности детей, всем необходимым по мере возможностей.
– Технический прогресс свойственен диабетической отрасли?
– Главным прогрессом за это время стали шприцы с маленькими иглами и, конечно, глюкометры. В те, 90-е годы, было больно, естественно шла кровь, когда попадали в сосудик (кожа ребёнка весьма чувствительна ко всем повреждениям), оставались синяки и шишки (липодистрофии). Но привыкание пришло уже в стационаре. Общение с детками с подобным диагнозом помогло понять, что не только с тобой это случилось.
Глюкометры в моём детстве привозили только из Германии. Всем остальным предлагалось повышение сахара ощущать самим, что называется на глазок. Ещё большим плюсом современной жизни диабетика стал большой ассортимент диабетической продукции.
– Как вы оцениваете современную диету для диабетиков?
– Когда диагноз был только выявлен, схема питания больного сахарным диабетом выглядела как жёсткое, тотальное ограничение, а то и исключение всего, что содержит в себе сахар. Понятия о продуктах питания, углеводосодержащих продуктах были весьма узкие. Сегодня критерии оценки диеты при сахарном диабете немного изменились. Безусловно, прежним остался подсчёт хлебных единиц (ХЕ), – это то количество углеводов, которое содержится в том или ином продукте питания, ограничение в потреблении «быстрых» сахаров, таких как мёд, варенье, кондитерские изделия и всевозможные сладости.
Но так называемый девятый стол современного диабетика на сегодняшний день стал шире, лояльнее и разнообразнее. Как сегодня говорят и учат эндокринологи, можно есть всё, – самое главное соблюдать в этом меру, вести подсчёт ХЕ, контролировать уровень сахара крови и в соответствии с этим правильно подбирать дозу инсулина.
Страшное слово
– Что по-вашему самое страшное после того, как диагноз уже известен?
– Самое страшное – это попытаться жить по-старому. После постановки диагноза и прохождения школы диабетика я попыталась взять болезнь под свой контроль. Завела дневник и фиксировала там все свои инъекции и замеры сахара. Но был со мной такой случай, который едва не стоил мне жизни.
Всё дело в том, что с самого первого класса стремление к новым знаниям, тяга к учёбе были всеобладающими в моей жизни, и когда в 2002 году в выпускном 11 классе наш класс стал первым испытательным к применению ЕГЭ в школах, это стремление снова возобладало. В ежедневной и тщательной подготовке к экзаменам самоконтроль сахарного диабета отошёл на второй план, эмоциональные и умственные нагрузки давали о себе знать, сахар крови подвергался постоянным скачкам. В итоге я впала в диабетическую кому. Рассказывать о переживаниях и состоянии мамы, наверное, не имеет смысла. Можно себе только представить, как и что будет чувствовать человек, когда ему говорят, что его ребёнок не выкарабкается, а если чудо и произойдёт, то его жизнь превратится в буквальном смысле слова в вегетативное состояние. Вот они, страшные диагнозы того 2002 года: трахеостома, энцефалопатия головного мозга, искуственная вентиляция лёгких… 20 мая, в свой день рождения, я вышла из комы. Наверное, это стало символом чего-то главного, жизненносодержащего. Ничего нет важнее и главнее здоровья! Никакие экзамены, никакие оценки, никакие стрессы не стоят таких испытаний на прочность! Волею судьбы я всё же закончила ЧГАКИ с красным дипломом по специальности литературное редактирование.
– Вам пришлось пережить один диагноз дважды?
– Можно и так сказать. Мой единственный сын Антон, которому девять лет, тоже болен диабетом. «Сладкий диагноз» ему поставили в четыре года. Конечно, для меня это было потрясением. Теперь мы вместе учимся жить в стиле диабет. Я считаю, что это не случайно. Диагноз помог мне найти себя в жизни, исполнить мечту. Я всегда хотела работать с людьми. И вот теперь я руководитель общественной организации, где мы помогаем всем, кто столкнулся с диабетом. Сейчас, когда школ диабета больше нет, люди выходят из кабинета врача с новым диагнозом и по сути остаются с болезнью один на один. У врачей часто нет времени, чтобы объяснить все тонкости новой реальности. Сейчас в нашей организации около 900 пациентов с этим диагнозом.
Всё начиналось постепенно, люди приходили со своими проблемами, переживаниями, со своей болью. Причём она была как физического характера, так и душевная, внутренняя. И если с первой я, не имея медицинского образования, помочь им не компетентна, то внести частичку доброты в психо-эмоциональное состояние под силу каждому человеку, если на то есть желание. А желание было с самого начала. Когда ты видишь растерянные глаза родителей от впервые установленного диагноза их ребёнку, когда слышишь обречённые слова грусти молодых людей, у которых тоже выявили сахарный диабет, сердце не может находиться в состоянии покоя.
– Что вы посоветуете нашим читателям в день борьбы с диабетом?
– К сожалению, диабетиков становится всё больше. Диабет всегда приходит неожиданно, просто вторгаясь в нашу жизнь без разбора. Когда это случается у знакомых тебе людей, которые, кажется, ещё совсем недавно жили жизнью «без диабета», сердце буквально рвётся на части. 2017 год однозначно войдёт в историю, – количество заболевших деток носит характер «сахарной эпидемии». Объяснить, с чем это связано, очень сложно, зачастую невозможно. Самое главное это принять свой изменившийся с диабетом образ жизни, полюбить его, научиться с ним жить, не бороться, как гласит сегодняшний день – День борьбы с сахарным диабетом – а именно жить с этим диагнозом. И помнить, что самое главное это здоровье, нет ничего важнее и ценнее его.
Диабет учит людей по-новому взглянуть на эту жизнь, увидеть в ней ещё больше радостных моментов и мелочей, на которые раньше не обращали никакого внимания. Так, даже запах обычного ржаного хлеба ощущается иначе. А эти приятные моменты (понятные, наверное только «сладким»), когда ты плотно позавтракав, обнаруживаешь на глюкометре 7.0. Диабет учит нас любить, учит любить вопреки всему, вопреки часто меняющемуся настроению, вопреки нестабильной гликемии. Диабет делает нас добрее и терпимее. Это факт.
Хочется пожелать всем «сладким» крепкого здоровья, выдержки духа, стойкости характера, умения находить как можно больше позитивных моментов во всём, что с нами происходит каждый день. Ведь жизнь на то и дана, чтобы радоваться ей, быть счастливым и делать вокруг себя счастливыми других. Это так мало, но в то же время очень много.
Источник