У меня диабет как с этим бороться

Тогда для меня было нормой выпивать в день три литра воды и просыпаться среди ночи, чтобы утолить жажду. Рядом с моей кроватью прижилась бутылка минералки, и для коллег я была «евангелистом» водного баланса. Мама била тревогу и настаивала на том, что мне нужно сдать анализы, потому что выглядела я и правда болезненно. В ожидании записи в клинику мама предложила пойти к соседке, у которой давно диабет, чтобы измерить мой уровень сахара, потому что уж слишком похожи симптомы. Я не понимала, зачем мне это нужно, при чём здесь диабет и чем мне поможет соседка, которой давно за 60. Но чтобы мама не накручивала себя, согласилась.

Утром перед работой мы зашли к бабушке-соседке и начались суетливые приготовления к измерению сахара. Мне продезинфицировали палец, умело заменили иголку в приспособлении, похожем на ручку, прокололи палец, усердно выдавили оттуда кровь и приставили к появившейся капле какую-то штуку, похожую на iPod c одноразовой пластиковой полоской. Прибор стал отсчитывать секунды, на экране появилась цифра 13. Я весело спросила: «А сколько вообще нужно?», — но сразу поняла, что шучу зря, потому что мама уже начала всхлипывать. Выяснилось, что уровень сахара в крови здорового человека натощак не должен превышать 5,5 ммоль/л.

В этот день я пошла на работу расстроенная и рассказала обо всём руководителю и команде. По утверждениям моей тети, бывшего медика, а также судя по информации из гугла, мне нужно было лечь в больницу. На следующий день я вызвала скорую и медсёстры, измерив моё давление и уровень сахара в крови, забрали меня. Я была готова к госпитализации, но воспринимала всё как приключение. Казалось, сейчас мне сделают пару капельниц — и всё пройдёт. Правда, как сейчас помню запах лекарств, половых тряпок, варёной капусты и подступающую тошноту.

У врачей не было сомнений: сахарный диабет. В эндокринологическом отделении Минской городской больницы со мной не церемонились. В ответ на мои расспросы о том, что со мной происходит, мне выдали распечатку книги для детей про диабет и записали в «Школу диабета», которая находилась тут же в отделении. Как выяснилось, сахарный диабет — хроническое заболевание. Это значит, что болеть я буду долго и излечиться невозможно, но есть шанс добиться стойкой ремиссии. На первом занятии в школе было ужасно: я сидела среди людей старше меня в два, а то и в три раза. Самые тактичные просто смотрели с жалостью, остальные же открыто говорили: «Бедная девочка, такая молодая, а уже больная». Хотелось встать и уйти или начать обвинять всех вокруг. К сожалению, на сегодняшний день ни в клиниках, ни в онлайн-ресурсах о молодых пациентах практически не говорят.

Существует четыре типа сахарного диабета. У меня первый: он считается самым сложным и подразумевает пожизненную инсулиновую зависимость. При диабете уровень сахара может быть как критически низким, так и слишком высоким — в норму не приходит почти никогда. Когда сахар опускается, нужно его срочно поднять (потому у меня всегда при себе не только инсулин, но и леденцы). Загадочность болезни ещё и в том, что не удаётся до конца понять механизмы её возникновения. Считается, что в развитии болезни имеет значение наследственность, аутоиммунные, сосудистые нарушения, вирусные инфекции, психические и физические травмы. Как только бабушки из моей палаты выведали, что в роду у меня диабетиков не было, сразу приписали мне психотравму на почве разбитого сердца.

Врач сказала, что болезнь развилась из-за недостаточности гормона инсулина и что ткани моей поджелудочной железы заменяются фиброзными, то есть перестают работать, становятся бесполезными. При этом сам орган, который считается местом локализации болезни, как правило, не болит: болят ноги, глаза, сердце, сосуды. По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодно от сахарного диабета умирает около четырёх миллионов людей: это примерно столько же, сколько от ВИЧ и вирусного гепатита. Статистика ужасает: каждый год диабетикам по всему миру проводят около одного миллиона операций по ампутации нижних конечностей, более 600 тысяч больных полностью теряют зрение, ещё у стольких же перестают работать почки.

Если не изобретут новых лекарств для восполнения инсулиновой недостаточности, мне нужно будет всю жизнь делать себе уколы в ногу и живот — примерно 4-6 раз в день, после каждого приёма пищи и на ночь. За время пребывания в клинике мне нужно было научиться правильно питаться, рассчитывать хлебные единицы (количество углеводов на 100 грамм еды), самостоятельно делать себе инъекции и полностью контролировать своё состояние, чтобы не допустить летального исхода. Когда я осознала масштаб проблемы, испытала животный страх, обиду, жалость к себе и стыд. Я плакала от чувства абсолютного одиночества, но при этом уже тогда понимала, что болезнь послужит своеобразным толчком: позволит покончить с ложными целями, мнимыми друзьями, лишними действиями. Мне нужно было научиться с этим жить и каждый день предпринимать конкретные шаги, чтобы избавиться от всепоглощающей тревоги. В общем, странное сочетание чувства никчёмности и полной переоценки ценностей.

В Беларуси и России условия поддержания нормального состояния при диабете примерно одинаковы. Нужно встать на учёт в эндокринологическое отделение, каждые 3-6 месяцев проходить полный осмотр, сдавать комплекс анализов, благодаря которым врач может корректировать лечение, и раз в полгода лежать в больнице под капельницами, которые разжижают кровь и влияют на общее состояние. В среднем в месяц я трачу на поддержание здоровья и расходные материалы для диабетических девайсов около 100 долларов. Мне не подошёл инсулин отечественного производства, и я всегда покупаю импортный (на него мне выдают рецепт). Инсулин продаётся не везде, и, чтобы долго не бродить по городу, я проверяю на специальных сайтах, есть ли лекарство в ближайших аптеках. Вообще, диабет протекает относительно хорошо только у самоорганизованных пациентов. Например, нужно вести пищевой дневник: каждый день записывать, что ты ешь и сколько вводишь инсулина, чтобы врач понимал, от чего зависят осложнения. 

Моя жизнь до диабета не отличалась дисциплиной, правилами и ограничениями. Я наслаждалась каждым днём и мгновением по максимуму. Но теперь пусть и отрицательным, но стимулом, является моя болезнь, с которой не забалуешь. В диабете важен план: нужно превратить все показания в здоровые привычки. Я начала завтракать, есть небольшими порциями шесть раз в день, регулярно ходить в тренажёрный зал, принимать витамины, спать не меньше восьми часов. Казалось бы, чего тут расстраиваться, ведь это ЗОЖ в чистом виде. Но в случае диабета любое отступление от правил может быть фатальным. Моя жизнь начала казаться мне пресной, как гречка на воде и варёная курица, которые я ела каждый день.

Моим самым большим заблуждением было то, что я не смогу есть только сладкое, а на самом деле уровень сахара в крови повышается не только от конфет или сгущёнки. Чтобы держать его под контролем, я стараюсь следить за потреблением продуктов, содержащих простые углеводы: это любые кондитерские изделия, булочки, картошка, фрукты, молочные продукты с жирностью выше 5%. Кроме того, я не ем копчёное и жирное. Десертные вина и коктейли категорически запрещены, но сухие вина можно. Одни сорта пива не повышают сахар в крови, а другие повышают, и проверить это можно только опытным путём, с помощью глюкометра, так что лучше не рисковать. В спиртных напитках крепостью 38 градусов и выше углеводов, как правило, недостаточно, чтобы повысить уровень сахара. Если употреблять алкоголь во время еды, он может даже понижать сахар, но радоваться такому эффекту не стоит: так происходит потому, что спирт частично парализует печень, и она теряет способность превращать белки в глюкозу.

В первые полгода своего заболевания я допустила ошибку и решила полностью исключить углеводы из своего рациона, а на вечеринках в баре выбирала исключительно водку со льдом. Я почему-то думала, что если углеводов в меню не будет, а вино заменит водка, проблема уйдёт и мне не нужно будет колоть инсулин. В результате я попала в больницу с кетоацидозом — нарушением углеводного обмена, которое может привести к коме. Уже больше полугода я вообще не употребляю алкоголь, чтобы проверить, изменится ли состояние моего организма, и избежать негативных последствий.

Диабетикам обязательно заниматься спортом, но здесь главное не переусердствовать, потому что излишняя кардионагрузка понижает сахар и может привести к гипогликемии. Она опасна в краткосрочном периоде: критически низкий уровень сахара может привести к сиюминутной коме. Тяжёлые физические упражнения могут вызвать обратное состояние — гипергликемию. Она вредна в долгосрочном периоде: тоже вызывает кетоацидоз и кому, просто позже, а также приводит к нарушению работы клеток мозга, потере массы тела, проблемам с суставами, заболеваниям эндокринной системы. Все эти особенности, мягко говоря, ограничивают выбор спортивной программы. На поиски тренера я потратила много времени и сил, и теперь на поддержание физической формы я трачу примерно 200 долларов в месяц. При этом индустрия красоты закрыла передо мной некоторые двери: например, лазерная эпиляция, пластика или установка зубных имплантов сейчас мне недоступны. Из обязательного ухода — педикюр: никому не советую гуглить, как может выглядеть диабетическая стопа.

С появлением диабета отчасти усложнились мои путешествия. Теперь я не составляю себе дешёвых авиамаршрутов с пересадками, потому что это энергозатратно, и друзья шутят, что с диабетом моя жизнь стала более элитной. Поездки на машине на долгие расстояния сопровождаются частыми остановками: должна быть возможность пройтись, чтобы не болели коленные суставы. Со мной всегда моя справка диабетика, в которой указано разрешение на перевозку инсулина. С собой я беру глюкометр и пару рецептов на случай, если нужно будет докупить инсулин, запасные шприцы и иголки, а также диетическую еду в ланч-боксах.

Не стоит забывать и о моральной стороне вопроса: любые волнения приводят к колебаниям уровня сахара. С самого начала очень сложно складывались отношения с мамой, потому что моя болезнь стала для неё большим ударом, и вышло так, что поддержка нужна была скорее ей. Каждый день мама приходила ко мне в больницу, садилась на край койки и плакала, повторяя одну и ту же фразу: «Ты больше не будешь такой, как раньше. Твоя жизнь навсегда изменилась». Я прекрасно это осознавала, но мне не хотелось слышать подобные слова от самого близкого человека. Я старалась просто пропускать это мимо ушей, но удавалось не всегда. К сожалению, я срывалась и оказывалась в замкнутом круге повышения и понижения сахара. Сейчас мы с мамой не живём вместе, но она каждый день интересуется моим состоянием и тем, что я ела. Это приятно, хоть и похоже на гиперопеку.

Сначала не хотелось никому рассказывать о том, что я больна: казалось, что это стыдно. Я думала, что всем будет меня жаль, что люди станут воспринимать мои действия и слова через призму болезни, что я перестану быть привлекательной и сексуальной. Возможно, кому-то не очень приятно видеть, как девушка, которая тебе нравится, выдавливает кровь из пальца, а потом колет себе лекарство, когда она моментально устаёт на вечеринках, сильно утомляется по будням и может выпадать из жизни на пару дней из-за плохого самочувствия. Но однажды у меня случился откровенный разговор с  другом, который логично и доходчиво объяснил, что в моём состоянии нет ничего постыдного.

Я начала предупреждать о своей болезни коллег и знакомых, чтобы у них не было шока, когда на совещании я судорожно начинаю есть леденцы или перед обедом вдруг делаю себе укол в живот. Теперь мои собеседники даже не замечают, что я произвожу какие-то манипуляции, а друзья и вовсе перестали обращать внимание на мои особенности (более того, приятели уже хорошо различают мои состояния и знают, как прийти на помощь — за что им спасибо). В новой компании рассказать о диабете — это как упомянуть, что ты веган. Сразу появляются вопросы: «А как давно? А что ты ешь? А на что это влияет?». Когда болезнь только началась, я стеснялась отвечать на эти вопросы, потом меня это злило, а теперь я даже удивляюсь, когда не слышу подобных расспросов.

Диабет — про умеренность во всём, про постоянный режим сохранения энергии. Про то, что нельзя всё держать в себе, а нужно выговариваться и находить для этого любые доступные способы — с помощью друзей, блогов, психотерапевтов. Это про важность любви к себе и понимание связи тела и духа. Про ежедневную борьбу через поиск баланса. По большому счёту это универсальные человеческие испытания: как известно, всё это непросто, и жаль, что этому не учат в школе. За этот год со мной произошла масса изменений. Мне пришлось обрезать волосы, потому что они стали выпадать, я начала есть мясо, хотя до этого три года была вегетарианкой. Я поменяла работу, переехала в другой город. Многие люди естественным образом ушли из моей жизни, а некоторых я обидела или задела в поисках того самого эмоционального баланса, за что прошу прощения. Сейчас я по-настоящему сильно люблю и ценю тех, кто был со мной с первой минуты и помогает мне бороться каждый день. Не могу сказать, что я победила диабет, но я стараюсь жить с ним в мире. Надеюсь, что дней ещё будет много, а наши отношения всё-таки когда-нибудь закончатся.