Дети на усыновление с диабетом

Про эту семью я знаю давно, да и не только наверное я. Общалась ещё на этапе усыновления.
У них ВСЁ хорошоо! Хочется больше делиться такими историями из жизни.

https://gordist.org/facti/2011/quot_we_h … blood_sug/

«У нас с Владом все одинаковое: рост, вес, давление, температура тела и даже уровень сахара в крови!»

Ирина КОПРОВСКАЯ, «ФАКТЫ» (Харьков-Киев)

27.01.2011
Семья из Харькова, где уже есть больной сахарным диабетом ребенок, усыновила 14-летнего подростка с таким же диагнозом. После этого дозы вводимого инсулина для обоих мальчиков снизились в несколько раз. Родители считают, что ребят исцеляет радость

Воспитанник запорожского интерната Ь 3 Влад Шевелев лежал в изоляторе, разглядывая потолок, когда на пороге палаты появилась медсестра: “Шевелев, поднимайся! К директору!” “Это еще зачем?” – удивился мальчик. “А ты что, не знаешь? Тебя же усыновить хотят!” – выпалила медсестра. На ходу натягивая одежду, Владик помчался в кабинет директора.

В голове 14-летнего парнишки метались мысли: “Это розыгрыш. Точно! Всех ребят давно в семьи забрали, а меня никто не захотел. Оно и понятно: кому я, больной, нужен? Даже в летний лагерь на море не пускают – боятся, что со мной что-то случится. Ага, усыновить хотят. Так я и поверил!”

“С нами в палате лежали сироты. За ними никто не смотрел, поэтому уже к 15 годам болезнь их “съедала”

Владик Шевелев не мог знать, что вопрос его усыновления решился в небесной канцелярии еще четыре года назад. Тогда об этом не ведали и его приемные родители – Ольга и Андрей Коляда из Харькова. Супруги растили троих детей и не подозревали, какая страшная болезнь обрушилась на их младшего сына.

– Пашка никогда не болел и вдруг начал температурить, – рассказывает 44-летняя Ольга. – Невысокая температура держалась пару дней, потом спадала и снова подскакивала. Дело было зимой, сын учился во втором классе. Мы думали: может, легкая простуда, а может, нагрузки в школе сказываются. На всякий случай вызвали врача: он сказал, что это грипп. Потом Пашка стал худеть. Я усиленно откармливала его булочками и блинчиками, но сын почему-то вес не набирал, зато у него вырос большой живот. Кроме того, Пашка выпивал огромное количество жидкости. Бывало, возвращаясь из школы, звонил мне: “Мама, выйди навстречу и возьми бутылку воды. Пить хочу”.

Я никогда не сталкивалась с сахарным диабетом, поэтому заподозрить его просто не могла. Однажды вечером Пашка лежал на коленях у Андрея, муж поглаживал его по спине. Футболка задралась, и я увидела на теле сына красные пятнышки. “Ой, да у Пашки краснуха! – подскочила я. – Немедленно к врачу!” Андрей сам повел его в больницу. Помню, муж позвонил и чужим голосом сказал: “Оля, ты только не волнуйся. У Пашки не краснуха. Это сахарный диабет”.

Девятилетнего Пашу Коляду госпитализировали в реанимацию. Родителям объяснили, что состояние ребенка крайне тяжелое. Сахарный диабет – очень коварная болезнь. У детей он тихо развивается несколько месяцев, подтачивая внутренние органы. А когда заболевание проявляется, медикам нередко приходится вытаскивать ребят с того света.

– Первые дни я еще не осознавала, что значит этот диагноз, – вздыхает Ольга Коляда. – Потом, когда меня с сыном перевели из реанимации в палату, я стала вникать в разговоры других родительниц. “Инсулин”, “пожизненная зависимость”, “инвалидность” – эти слова повергли меня в шок. Мне объяснили, что ребенку-диабетику необходимы круглосуточная забота и медицинская помощь. Поэтому многие мамы бросают работу. Благо, я не работала и могла быть рядом с сыном. За короткий период я похудела на 20 килограммов.

В больничной палате с нами лежали две девочки из интерната. Обоим было по 15 лет. У одной на ногах образовались трофические язвы. Жуткое зрелище. А вторая девочка… потеряла рассудок. Это произошло прямо у нас на глазах. Если уровень сахара не контролировать, то его скачки сильно сказываются на работе мозга. Девочка попыталась покончить жизнь самоубийством (выпрыгнуть из окна), после этого ее увезли в психиатрическую лечебницу.

Тогда я еще не думала об усыновлении, но очень сочувствовала этим детям. Здесь за родным чадом такой уход нужен, что буквально с ног валишься. А они, интернатские, были совсем одни. Никто за ними не смотрел, питались они как попало. Поэтому уже к 15 годам болезнь буквально съедала их…

Когда состояние Паши Коляды стабилизировалось, его выписали домой. Ольге пришлось учиться жить с диагнозом сына, постигая азы ежедневной борьбы с сахарным диабетом. Мальчик поправился и опять смог посещать школу. Это была первая победа. Чтобы поддержать Пашу, которому пришлось забыть о любимых продуктах, вся семья стала питаться по его диете.

– За три года я узнала о сахарном диабете многое, – говорит Ольга. – Перевернула горы медицинской литературы, читала статьи в интернете. Поняла главное: сахарный диабет – не приговор. Были случаи, когда дети излечивались благодаря диете, физкультуре и позитивным эмоциям.

“В интернате мне редко измеряли уровень сахара. У воспитателей не было на это времени”

Тем временем старшие дети супругов Коляда уехали далеко от дома, и Пашка затосковал.

– Наш младший сын всегда был замкнутым, – говорит Ольга. – А без Юли и Алеши совсем поник. Я давно думала взять в семью ребенка, больного сахарным диабетом. Но все не решалась озвучить эту идею близким. Не давала покоя мысль, что где-то медленно угасают никому не нужные дети. От этого болело сердце. Ведь усыновить ребенка с диабетом может только та семья, где родители уже знают, как бороться с болезнью. А у нас за плечами было более трех лет опыта.

Первым, кому я доверилась, стал Пашка. “Сынок, – спрашиваю, – как ты отнесешься, если мы привезем тебе из интерната братика или сестричку?” У Пашки загорелись глаза: “Мам, давай! Я хочу!” Посоветовалась с дочерью, она тоже поддержала. Наконец, отважилась на разговор с мужем. Андрей задумался: “Надо взвесить, потянем ли материально” (в семье Андрей – единственный кормилец. – Авт.). Пока муж раздумывал, я потащила его в Центр усыновления: “Давай просто сходим. Узнаем, какие документы нужны”. Когда мы оттуда вышли, муж изумленно сказал: “Насколько я помню, ты предлагала навести справки. А мы заявление на усыновление подали”.

Мне вручили список интернатов и детских домов, и я стала звонить. Первый же ребенок, о котором мы узнали, был Влад. Потом сообщили о мальчиках-близнецах из Луганска. Но брать близнецов я побоялась: одного ребенка мы бы еще потянули, а двоих – вряд ли.

– Мам, а чем мы не близняшки? – вклинивается в разговор Паша.

Пока мы с Ольгой беседовали, Паша и Влад тихо сидели на диване. Перед этим ребята лихо били по боксерской груше, подвешенной в комнате, и крутились на турнике. Прислушиваясь к разговору, мальчики замерли в одинаковой позе, поджав ноги, и возились с боксерскими перчатками. Разглядывая братьев, я заметила, как они похожи.

– Вначале нас в школе все путали, и во дворе тоже, – гордо сообщает Паша. – Все правильно: мы братья, поэтому похожи. А недавно мы с Владом проходили диспансеризацию. Так у нас все одинаковое: рост, вес, давление, температура тела и даже уровень сахара в крови!

Для своего возраста Паша достаточно грамотен в медицинской терминологии, что неудивительно. Следом за братом осмелел и Влад.

– Сахарным диабетом я заболел в девять лет, как и Пашка, – вспоминает Влад. – Тогда я жил в интернате в Бердянске. Перед Новым годом нам раздали сладкие подарки. Я съел свой, а потом еще друг поделился конфетами. Неожиданно мне стало плохо. Очнулся в белой комнате, рядом пикал какой-то аппарат. Подумал: куда я попал? Потом медсестра сказала, что это реанимация. Из Бердянска меня перевели в Запорожье, в интернат для детей со слабым здоровьем.

– Но осуществлять надлежащий уход за ребенком-диабетиком в условиях интерната невозможно, – вставляет Ольга.

– Мне, например, редко измеряли уровень сахара, – поддерживает тему Влад. – У воспитателей, скорее всего, просто не было на это времени. Нас ведь много, и все с болячками – попробуй за каждым уследи! Кушал я как все: тарелка супа, два больших куска хлеба, чай с сахаром. Если недоедал свою порцию, ругали.

– Об этом я и говорю, – кивает головой приемная мама. – Нужно жестко контролировать количество съедаемого хлеба. И уровень сахара в крови надо измерять как минимум три раза в день! А питание вообще? Не могут же весь интернат перевести на диету, поэтому больной ребенок ест то, что и все.

– Сначала мы не отважились забрать Влада, – признается Ольга. – Боялись, что он слишком взрослый и не приживется в семье. Решили ждать другое предложение. Но я не могла выбросить этого мальчика из головы. Постоянно вертелась мысль: “Погибнет пацан. Надо спасать”. Я уговорила Андрея поехать в Запорожье, чтобы посмотреть на ребенка. Муж проворчал “Знаю я твое “посмотреть”. Наверняка ведь усыновим” и отправился за билетами.

Когда мы затеяли эту поездку, директор интерната страшно обрадовалась, подключилась служба по делам детей. Нашлись добрые люди, которые пустили нас к себе ночевать.

“Нам сообщили, что Влад пережил три инсулиновые комы. Это чудо, что он вообще остался в живых”
Первая встреча Влада с приемными родителями состоялась в кабинете директора интерната. Увидев незнакомых людей, мальчик опустил голову и вжался в кресло. Таким – испуганным, маленьким, съежившимся – его запомнили Андрей и Ольга.

– Андрей присел рядом с Владом и стал с ним разговаривать, – вспоминает Ольга Коляда. – Я глянула на них и поняла: все нормально, мужчины поладили. Директор интерната рассказала, что Влад трижды пережил инсулиновую кому. Вечером засыпал, а утром его не могли разбудить – он был в коме. Откачивали уже в реанимации.

Директор интерната нас очень напугала, сообщив, что во время комы Влад странно себя ведет. В этом состоянии больному нужно срочно вводить гликоген. Но Влад, находясь в коме, так кричал и брыкался, что ему никак не удавалось сделать укол. С ним не могли справиться несколько взрослых мужчин! Это чудо, что он вообще остался в живых.

Владик должен был сам решить, хочет ли он стать нашим сыном. Помню, Андрей положил ему на плечо руку и сказал: “Прости, что мы повесили на тебя такую сложную задачу. Но ты реши, ладно?” Влад с недетским выражением лица ответил: “Я решу”.

– Ну, я испугался, конечно, – объясняет Влад. – Я уже свою жизнь после интерната распланировал, а тут такой поворот! Сначала я сказал директору, что не хочу идти в семью. Я ведь даже не знаю, что это такое! Но через три часа… передумал.

В новой семье у Влада жизнь только началась. Ведь, кроме интерната и больницы, мальчик ничего не видел. А тут его сразу повезли за город на дачу. Когда Андрей повел сыновей купаться на озеро, Влад бегал по воде и кричал: “Вот это жизнь! Вот это жизнь!” Ольга сидела на берегу и плакала…

– Я опасалась, что у ребят могут возникнуть конфликты: об этом предупреждали психологи, – говорит Ольга. – Но Пашка и Владька словно прилипли друг к дружке.

– Какие конфликты, мама? – снова вклинивается в разговор Паша. – Мы можем поспорить только из-за двух вещей: чья очередь выгуливать собаку и кто будет пылесосить.

Первые две недели 13-летний Паша опекал Влада, как малого ребенка. Дело в том, что, находясь в интернате, Влад не привык рассчитывать порции пищи, измерять уровень сахара, вводить инсулин. За него это делала медсестра. Поэтому дома Влад очень часто забывал колоть лекарство, съедал меньше или больше, чем нужно. Но Паша строго следил, чтобы брат научился делать все необходимое самостоятельно.

– Когда мы взяли Владьку из интерната, ему вводили 35 единиц инсулина, – сообщает Ольга. – Оказавшись в семье, он пережил такую эйфорию, что сахар… начал падать. Были дни, когда мы вводили всего одну единицу инсулина! Я, честно говоря, даже не знаю, за счет чего работала его поджелудочная железа. Говорят ведь, радость исцеляет.

После появления в семье приемного сына изменился и Паша. Он с удовольствием научил брата кататься на велосипеде, нырять, прыгать в воду с “тарзанки”. Влад без стеснения проявлял бурные эмоции, и этот восторг передавался Паше. Очевидно, поэтому у него тоже понижался уровень сахара в крови.

Братья ходят в частную школу, где занимаются несколько раз в неделю. Паша учится в шестом классе, Влад – в седьмом. После школы Паша собирается пойти на авиакон-структора, а Влад видит себя строителем.

– У Влада – золотые руки, – нахваливает сына Ольга. – Видели бы вы, какую печку он соорудил на даче! Любой мелкий ремонт – это к Владу. Я, конечно, заставляю его наверстывать школьную программу. Сидим по вечерам, решаем задачи. Бывает, устанем оба, и я спрашиваю: “Влад, ты не жалеешь, что пришел к нам? Может, в интернате тебе легче жилось?” Он мотает головой: “Давай заниматься. Умнее буду”.

Больше всего Андрей переживал, что не сможет стать отцом для Влада. А зря. Он стал прекрасным папой.

– Когда я его впервые увидел, сразу почувствовал: это наш ребенок, – говорит

45-летний Андрей. – Влад быстро стал называть Олю “мамой”, а вот меня побаивался. Помог случай. Пацаны ныряли на озере, и вдруг Влад кричит: “Там, на дне, я видел голубого рака!” Мы, конечно, не поверили. Тогда Влад нырнул и вытащил на берег… голубого рака! Мы даже сфотографировали его, вот, полюбуйтесь. Бывают же чудеса в природе.

Пережив такой успех, Влад расслабился и стал звать меня “папой”. Спасибо раку! Недавно я обнаружил удивительную вещь: трое наших родных детей характером пошли в Олю, а Влад – весь в меня. Я уже не представляю, как мы раньше жили без него.

Каждый день Влад открывал для себя что-то новое. Однажды, обнаружив растущую за домом сливу, он позвал Пашку, и они собрали… 42 килограмма ягод. Ольга похвалила сыновей за хозяйственность и наварила из слив 50 банок компота. Теперь пьют его всю зиму.

– Узнав, что мы усыновили взрослого мальчика, друзья удивлялись: “Ну, вы герои! За это надо медаль давать”, – смеется Ольга. – Я отмахивалась: “Да бросьте вы…” Но спустя некоторое время осознала, какую ответственность мы несем за жизнь этого ребенка. В тот день я повела ребят купаться. Посередине озера есть остров, до него плыть не больше пяти минут. Я разрешила сыновьям поплыть на этот злосчастный остров. Только они зашли в воду, наша собака начала скулить. Почувствовав неладное, я поплыла следом за мальчиками.

И вдруг Влад кричит: “Мама, мне плохо, я “гипую”. Не доплыву!” (На языке диабетиков “гиповать” означает резкое снижение уровня сахара в крови. Больные чувствуют слабость, их клонит в сон, появляется специфическая дрожь в теле. – Авт.). Я кричу “Доплывешь, сынок! У тебя нет выбора!” – и изо всех сил кинулась к нему. Влад уже еле барахтался. Я поднырнула под него и попыталась тащить на себе. Но сил не хватало. Вот тогда я очень испугалась – поняла, что можем утонуть оба. На помощь пришел Пашка. Он перевалил Владьку на себя и дотащил его до берега.

На берегу я запихнула Владу в рот несколько фиников. Через десять минут он пришел в норму. Для нас финики – таблетка скорой помощи. Я слежу, чтобы, выходя из дому, сыновья всегда брали их с собой.

Когда падает сахар, нужно немедленно съесть быстроусвояемые углеводы: мед, курагу, финики. Курага дорогая: мы не можем накупить ее для двоих, а вот финики, слава Богу, пока дешевые.

За полгода, которые Влад прожил в семье, он узнал много нового. Однако самым большим потрясением для парнишки стал Новый год.

– Я сам наряжал елку! – хвастается Влад. – Это был первый нормальный Новый год в моей жизни. Мы с папой накупили петард и салютов, а потом их взрывали. Здорово было! А еще ко мне приехал мой старший брат из Запорожья. Вся семья собралась.

Родителей Влада лишили родительских прав. Несколько лет он жил с братом на улице. Потом мальчиков забрали в интернат. Ольга и Андрей сами предложили Владу пригласить его 20-летнего брата вместе встречать Новый год.

– Встретившись с братом, Влад пережил новую эйфорию, – говорит Ольга. – Три дня он вообще обходился без инсулина! Пашка тоже проникся, и у него немного упал сахар в крови. Я часто прошу Пашу брать пример с Влада. Ведь он умеет по-настоящему радоваться жизни. Это и есть ключ к исцелению.