Кто вылечил ребенка от сахарного диабета

21.01.2019

Что ждет родителей после постановки ребенку диагноза «диабет»

Три года назад корреспондент Русфонда Дина Юсупова узнала, что у ее шестилетней дочери диабет 1-го типа. То есть иммунитет ребенка по каким-то причинам убил свои клетки, вырабатывающие инсулин. Теперь девочке нужна пожизненная инсулиновая терапия. Насколько легко ее организовать и с какими трудностями сталкивается ребенок с диабетом и его родные в обычной жизни, мы будем рассказывать в новой рубрике «Несладкая жизнь». Начнем с первых открытий, с которыми сталкивается вся семья после постановки диагноза.

«Мам, ну почему ты мне раньше не говорила, что есть болезни, которые не лечатся?» – с обидой спрашивает меня шестилетняя дочь Ася, отвернувшись от больничного телевизора с «Машей и медведем». Она бледная и тощая, в каждой руке – по игле-бабочке для анализов и капельниц. Я не знаю, что ей сказать. Честно говоря, я и сама не знала, что хроническая болезнь у ребенка может начаться вот так вдруг – с реанимации. И что у моей дочери может быть диабет. Он же вроде встречается у пожилых и полных людей. А если у детей, то, наверное, с ним и рождаются.

Еще три дня назад я была уверена, что затянувшийся ротавирус у Аси дал какое-то осложнение: у нее начали опухать лодыжки. Вроде она даже начала выздоравливать: много ела и пила. А оказалось, все эти каши просто не усваивались из-за нехватки инсулина. Организм голодал, пока углеводы бессмысленно болтались в крови, превысив нормальный уровень глюкозы в шесть-восемь раз (с таким показателем Асю повезли из поликлиники в реанимацию). И вообще это был никакой не ротавирус, а опасное предкомовое состояние диабетика – кетоацидоз. Это я поняла на лекциях «Школы диабета», которые нужно посещать с первого дня в больнице.

Куча информации поначалу кажется лишней. «Дайте нам справиться, принять диагноз, – думаешь, глядя на врачей и медсестер, – а сами берите свои анализы, колите инсулин, корректируйте назначенные вами дозы. Вы же специалисты». Но на третий день медсестры дают мне перед завтраком два шприца. Один – с инсулином многочасового действия. Другой – ультракороткого действия, его колют «на еду». Ася спокойно ждет: похоже, она мне доверяет. А я себе – нет: никогда никого не колола. Стиснув зубы, я выпускаю каплю инсулина из иглы, выставляю на шприц-ручке цифры, которые мне сказали, зажимаю пальцами складку на тощем Асином плече, ввожу иглу и давлю на поршень. «Разжимайте пальцы! – командует медсестра. – Да не так быстро!» Из прокола вместе с иглой выходит капля крови. «Теперь в другую руку!» Я не хочу. Не хочу делать больно своему ребенку. Не хочу видеть ее кровь. «А кто будет делать дома? Учитесь, пока мы рядом», – говорит медсестра. Я снова стискиваю зубы и беру следующий шприц.

Через пару дней для меня это уже почти не проблема. Пока Ася рисует в альбоме больничные кровати со скорбными лицами на подушках, я лежу и с интересом читаю переводную книжку для подростков про диабет. Она жизнеутверждающая. Мол, ребята, у вас специфический образ жизни, да, но это не значит, что не надо радоваться. Хочешь тортик – можно в праздник. Хочешь в многодневный поход – пожалуйста, только соблюдай правила. Хочешь быть спортсменом, ученым, матерью – да ради бога. А вот алкоголь лучше не пить. «Что вы читаете! – возмущается лечащий врач. – Откройте сначала главы про еду. Вам скоро домой, а вы еще не научились измерять хлебные единицы в продуктах и рассчитывать дозы инсулина. Это значит, через полгода снова к нам с кетоацидозом? Или в реанимацию в коме из-за низкого сахара?»

На лекциях нам уже рассказывали о подростках, которые перестают следить за сахаром и впадают в кому. Не все выживают. А кто выживает, потом имеет большие проблемы: кто слепнет, у кого в 25 лет отказывают почки, у кого в 30 случается инфаркт. Но мы-то не бунтующие подростки. Нам сказали, сколько колоть утром и вечером, мы и будем. «Вы не понимаете, что дома все изменится? – продолжает врач. – Пошли гулять – сахар упал. Надо срочно повысить сахар – вы знаете чем, знаете дозы? Ребенок съел пиццу или плов – высокий сахар держится часами. Вы знаете, сколько подкалывать инсулина, чтобы сбить? И в принципе дома меняются дозировки». Что? Кто будет менять дозировки? Кто за всем этим следит? Ничего не понимаю.

К выписке я начинаю кое-что осознавать. Раньше цифры для меня ничего, в общем-то, не значили. Я их и не запоминала. Ну какая разница, в каком точно году ты родился, сколько до копейки стоит хлеб и какой процент россиян голосует за твоего кандидата в президенты. Важно, много это или мало, важно, как ты сам это оцениваешь, важен общий смысл, а не точная цифра. А в диабете важны цифры. Причем разные. Мы должны купить весы, чтобы рассчитывать вес еды и количество углеводов в ней. Хорошо, если это простые макароны: посмотрел на этикетке количество «углей» на 100 граммов и посчитал, сколько их в тарелке. Но Ася любит бабушкину запеканку. Понять, сколько чего она туда кладет, не удается. Поэтому мы никак не можем рассчитать правильную дозу инсулина. Мы получаем к выписке новенький глюкометр. Он поможет нам дома узнавать уровень глюкозы до еды и через два часа после еды. Минимум шесть раз в день и еще хорошо бы один раз ночью. Это если все в порядке.

И вот мы едем из больницы домой. «Что-то голова болит», – начинает кукситься Ася. Я в тревоге прокалываю ей палец, измеряю глюкометром сахар: 6,8 ммоль/л (норма – от 3,5 до 5,5, но нам предложили ориентироваться на 4-7,5 ммоль/л). Мы с мужем радостно переглядываемся. Вечером Ася ложится спать с высоковатым сахаром. Ставлю будильник на час ночи. Встаю, измеряю: 13,5. Подкалываю 0,5. Ставлю будильник на три часа ночи. Встаю, измеряю: 15,6. Что такое! Подкалываю 1,0. Ставлю будильник на пять утра и лежу, тревожно вглядываясь в потолок. Шея затекла. Встаю, измеряю: 11,0. Высокий, но подкалывать вроде при таком не советовали. Ставлю будильник на семь утра. Встаю, измеряю: 9,0. Засыпаю крепко.

Утром муж взвешивает гречку, молоко и яблоко для Аси. Вместе с ним мы считаем, сколько хлебных единиц выходит и сколько колоть. Я колю и засекаю время: утром инсулин начинает действовать не сразу. После завтрака сижу и жду, когда пройдут два часа. И тут звонит моя начальница: «Как дела? Когда ты думаешь вернуться на работу?» Я понимаю, что работать в ближайшее время не смогу. Мне не удается разобраться с диабетом, хотя я стараюсь все посчитать. Я устала. Но я буду учиться, чтобы снова спокойно есть и спать.

Помочь детям

У Русфонда есть программа помощи детям с диабетом 1-го типа. На ваши пожертвования приобретаются инсулиновые помпы, расходные материалы к ним и к системам непрерывного мониторинга сахара.

Иллюстрация Родиона Китаева

Источник

Сахарный диабет стал серьезной мировой проблемой. По данным ВОЗ около 7 % населения земного шара страдают от этого заболевания. Тысячи людей входят в группу риска и потенциально также могут стать диабетиками. Различают заболевания 1-го и 2-типа, а также еще 3-его видов. Каждая форма имеет свои причины, и правильное лечение назначается каждому пациенту персонально.

В СМИ и интернете часто появляются «чудодейственные» способы лечения, которые наносят вред здоровью и могут привести к летальному исходу. Поэтому, люди, имеющие подобные проблемы со здоровьем, часто интересуются, можно ли вылечить сахарный диабет?

Что такое диабет 1-го И 2-го типов?

Заболевание 1-го типа диагностируют у детей, молодежи и людей зрелого возраста. Главными симптомами являются постоянное ощущение жажды, сухость во рту, тошнота, рвота; также могут наблюдаться частые позывы к мочеиспусканию, резкое снижение веса на фоне повышения аппетита.

Также могут наблюдаться такие признаки:

• общая слабость организма (во второй половине дня);
• кожные заболевания;
• поражение ногтей грибком;
• проблемы с деснами;
• у детей фиксируется недержание мочи во сне.

Чаще всего заболевание проявляется осенью или зимой. Причиной возникновения этого типа патологии являются сбои в работе поджелудочной железы. При этом ухудшается или прекращается работа бета-клеток, которые отвечают за выработку инсулина. В организме развивается нехватка инсулина, что приводит к гипергликемии. Люди, страдающие заболеванием 1-го типа, должны пожизненно делать инъекции инсулина.

Диабет 2-го типа чаще всего диагностируется у людей старше 40 лет. При данном типе заболевания поджелудочная железа вырабатывает инсулин в достаточном объеме, но он не поступает в ткани, так как у них снижена чувствительность к инсулину.

В поджелудочную железу поступает сигнал о нехватке инсулина, и его выработка увеличивается. Со временем бета-клетки истощаются, а сам инсулин практически не выводится из организма. К симптомам 2-го типа добавляется снижение остроты зрения, онемение рук и ног, судороги, проблемы с сердцем.

Какой диабет лечится?

В первую очередь, нужно помнить, что сахарный диабет относится к хроническим заболеваниям. Если диагноз точно установлен, человек должен соблюдать все рекомендации врача и наблюдаться у эндокринолога. Наиболее часто задаваемый врачам вопрос «Можно ли вылечить сахарный диабет навсегда?».

Если речь идет о патологии 1-го типа, ответ однозначный – нет. При данном заболевании показано ежедневное введение инсулина в течение всей жизни. Если кто-то говорит о случаях полного выздоровления, это заведомый обман. Во врачебной практике существует понятие ложного выздоровления («медового месяца»).

После назначения инсулина уровень глюкозы нормализуется. Для поддержания нормального состояния требуются минимальные дозы препарата, либо без него можно вовсе обойтись. Многие пациенты принимают такое состояние за полное выздоровление и прекращают лечение. Это становится роковой ошибкой. Мошенники часто используют ложное выздоровление как доказательство результативности псевдомедицинских методик лечения.

Также, рассматривая вопрос, можно ли полностью вылечить сахарный диабет, стоит отметить, что не поддается терапии наследственная патология, а также заболевание, которое развилось вследствие дисфункции поджелудочной железы. Гестационный диабет (возникает во время беременности) может пройти после родов сам или же перейти в 1 или 2 тип. Заболевание, которое диагностировано на фоне эндокринопатии, проходит после устранения причины (тиреотоксикоза или акромегалии).

Что касается патологии 2-го типа, на ранней стадии процесс является обратимым. Если вовремя был поставлен диагноз, и еще не развились опасные осложнения, можно нормализовать уровень сахара без использования инсулина.

Можно вылечить сахарный диабет 2 типа?

Возможно ли вылечить сахарный диабет второго типа? Опасность заболевания в том, что оно развивается достаточно долго и выявляется только тогда, когда уже появляются серьезные осложнения. Если регулярно проходить проверку у эндокринолога, и начать лечение на ранней стадии, можно нормализовать сахар в крови. Для этого нужно пересмотреть рацион и повысить физическую активность (прогулки, гимнастика, поездки на велосипеде, плавание и проч.).

Как вылечить сахарный диабет 1 типа?

Эндокринолог в обязательном порядке назначает инъекции инсулина. При этом препарат подбирается по типу действия. Дополнительно для больного разрабатывается специальная диета. При ее составлении учитывают физиологические особенности человека, а также образ его жизни. Также каждый пациент проходит инструктаж по самоконтролю гликемии (правила использования глюкометра и тест-полосок). Инсулинозависимым диабетикам часто требуется профессиональная психологическая поддержка.

Запрещенные методы лечения

Шарлатаны, которые пытаются заработать на болезни людей, предлагают «эффективные» способы, как вылечить сахарный диабет навсегда.

Самыми опасными средствами являются:

1. Настойки на основе алкоголя. Он только усугубляет болезнь и ведет к тяжелой форме гипогликемии.
2. Продукты, содержащие инсулин. На самом деле в них содержится инулин – абсолютно другое вещество.
3. Разгрузочные дни. Можно использовать под наблюдением врача при диабете 2 типа. Если же заболевание 1 типа, то без уколов инсулина такая диета пагубно скажется на обмене веществ.

Также к мошенническим действиям относят лечение очищением организма от шлаков, фототерапией, использованием вибраций, целебных медальонов и одежды.

Необходимо быть внимательными к своему здоровью. Не стоит слушать советы, как можно вылечить сахарный диабет, людей, которые не имеют профессиональных знаний. Реальную помощь могут оказать только квалифицированные эндокринологи. Не дайте мошенникам навредить себе.

Источник

14 ноября отмечают Международный день борьбы с сахарным диабетом. В России с этой болезнью живут более 4,7 миллиона человек, в мире уровень заболеваемости диабетом достиг 8,5% населения. Две матери детей с сахарным диабетом рассказали «Таким делам», с какими трудностями они сталкиваются, пытаясь добиться лечения.

Фото: pxhere.com

Восемь госпитализаций за полгода

Елена Березовская воспитывает 13-летнюю дочь с сахарным диабетом первого типа. О заболевании они обе узнали в 2015 году, когда девочка попала в реанимацию в состоянии кетоацидозной комы. Елена называет это «стандартной ситуацией» – по ее мнению, россияне недостаточно осведомлены о признаках диабета и типах заболевания.

«Если у тебя особенный ребенок, то в России у тебя никогда не будет спокойной жизни», – считает Полина Селезнева, мать двоих детей с сахарным диабетом. С 2011 года дочь Полины регулярно попадала в больницы в тяжелом состоянии. Сначала девочке диагностировали диабет второго типа, потом – первого. После очередной комы ребенка начали обследовать на нетипичные виды диабета.

Попытки комбинированного лечения, постоянные гипогликемии (снижение концентрации глюкозы в крови) привели к тому, что ребенок снова впал в кому. Девочке поставили инсулиновую помпу, но за полгода ее госпитализировали восемь раз. Диагноз стал известен только в 2014 году – редкая мутация сахарного диабета типа MODY-1, которая передается по наследству и до сих пор считается недостаточно изученной. На тот момент в России была лишь одна семья с этой мутацией, у Полины уже был младший сын.

«У второго ребенка была операция, я увидела уровень сахара. Изменения были незначительными, но я поняла, что это диабет. Я уже чувствовала его. Предупредила анестезиолога, но после наркоза сын чудом не откачался в кому. Это редкий случай генетического сахарного диабета – мы абсолютно нестабильные, но живем с этим последние девять лет», – рассказывает Полина.

Диабет и инвалидность

Государство должно обеспечивать россиян с сахарным диабетом необходимыми лекарствами, но доступ к медикаментам осложняется, если у человека нет инвалидности. Елена и Полина говорят, что их детям было крайне сложно получить этот статус. После совершеннолетия инвалидность по сахарному диабету дается только при серьезных осложнениях, и ее придется регулярно заново подтверждать.

Фото: личный архив Елены Березовской

«Я очень устала, я с ужасом жду 18-летия, когда дочка, скорее всего, останется без инвалидности, а следовательно, без расходных материалов, пособия, почти без ничего. А диабет никуда не уйдет, он с нами навсегда. Мне страшно», – говорит Елена. Сейчас ее дочери 13 лет, раньше им приходилось регулярно проходить экспертизу и «доказывать, что не отросла новая поджелудочная». В этом году вступило в силу постановление, по которому дети с инсулинозависимым сахарным диабетом не должны проходить переосвидетельствование до совершеннолетия.

Елена и Полина считают, что на медико-социальной экспертизе, где выдают заключение по инвалидности, все зависит «исключительно от настроения членов комиссии и удачи». По словам Елены, она сталкивалась с врачами, которые не понимали, как лечат диабет даже первого типа.

«На нашей первой экспертизе были вздохи от члена комиссии по поводу того, что я такую маленькую девочку “подсадила на инсулин”. У людей на руках выписка, что у дочери диабет первого типа, она прошла кому, нет других вариантов жить. Я только что прошла реанимацию, смену образа жизни, уколы по шесть раз в день, бессонные ночи, а мне такое предъявляют», – вспоминает Елена.

Траты на лечение

Матери детей с сахарным диабетом жалуются на перебои с наличием необходимых материалов: нехватку тест-полосок и отсутствие инсулина в аптеках. «Даже в Москве бывали ситуации отсутствия инсулина. Тест-полосок выдавалось по 50 штук на месяц при наших тратах 600-800 штук. Помпу нам отказывались обеспечивать по федеральному бюджету, пришлось обивать пороги. Стоимость обеспечения диабета в месяц выливалась примерно в 40 тысяч», – объясняет Полина.

Елена тоже сама покупала инсулиновые помпы – те, что предоставляет государство, необходимо было ждать, а сами модели устарели. Две помпы обошлись ей в 600 тысяч рублей. По словам Елены, ее дочери необходимо устройство с непрерывным мониторингом сахара крови – только с его помощью можно достичь показателей глюкозы, при которых не развиваются осложнения. Прибор не входит в систему государственных гарантий, в месяц семья тратит на него 20 тысяч рублей.

«Ночью мы измеряем сахар в полночь, в три и в шесть утра: сначала он падал, потом поднимался до критичных значений. Без мониторинга сахар у ребенка скакал с 2 до 22 ммоль в течения дня. Сейчас мы стабильно находимся в состоянии практически здоровых показателей», – объясняет Елена.

Без необходимых лекарств человек с сахарным диабетом может впасть в кому в течение суток. По мнению Полины, «диабетики выживают благодаря диабетикам»: в группах в соцсетях они делятся полосками и лекарствами.

Отечественный производитель и инклюзия

По словам обеих матерей, несмотря на разнообразие различных девайсов – помп, современных инсулинов, неинвазивных средств купирования гипогликемий, средств контроля – большая часть этого недоступна в России из-за высокой стоимости или особенностей законодательства.

«Я не хочу, чтобы все это многообразие покрывалось страховой, ОМС, государством. Но нужно хотя бы их наличие в свободной продаже. Чтобы я могла купить это все с нормальной гарантией в магазине, а не ввозить расходники в чемодане, дрожа на таможне», – говорит Елена.

Фото: личный архив Полины Селезневой

Елена и Полина обеспокоены тем, что в России массово начинают внедрять отечественный инсулин. Они решили, что, если в бесплатном доступе останется только он, будут закупать своим детям импортный препарат. «Один раз я столкнулась с нашим инсулином – в реанимации. После того как дочке его вкололи, она позвонила мне со словами: “Мама, приезжай: мне кажется, я умираю”. Я приехала, против воли врачей вколола импортный. Ей стало легче», – вспоминает Полина.

В России не предусмотрено сопровождение детей с сахарным диабетом в школах и детских садах. В западных странах есть специально обученные тьюторы, которые могут делать уколы и измерять сахар. Часто родители вынуждены уходить с работы, чтобы контролировать состояние своих детей.

Дочь и сын Полины учились в соседних зданиях, и в школьные годы дочери она ходила от одного корпуса к другому – следила за их состоянием. «Фактически я не спала семь лет. Самое страшное – ночная гипогликемия. Всю ночь сидела и слушала: дышит не дышит. Каждый час мерили сахар. В шесть утра уже вставали в школу», – вспоминает Полина.

Елена работает, но каждые два часа созванивается с ребенком, чтобы «обмениваться сахарами». Отец дочери тоже часто лежит с ней в больнице, ходит по врачам и регулярно бегает в школу. «Инклюзия, может, и развивается, но наши дети остались за ее рамками», – считает Елена.

Источник