Спаси меня дети с диабетом
Наш эксперт – врач-эндокринолог, кандидат медицинских наук, доцент курса диабетологии ФМБА Александр Пархоменко.
Старшие члены семей, страдающие сахарным диабетом 1-го типа, очень беспокоятся, что их заболевание рано или поздно передастся детям и внукам. Насколько оправданна их тревога?
От генетики не уйти?
Наследственный фактор в развитии этого недуга считается доказанным, но он всё-таки не основной. Ведь сахарным диабетом болеют и те дети, у которых в роду никогда не было людей с таким заболеванием. Да и при неблагоприятной наследственности риск не так уж велик. Так, по статистике, от больного отца диабет передаётся лишь в 6% случаев. От матери и того меньше – в 3,6% случаев (а если мама родила ребёнка до 25 лет – то всего в 1,1%). От братьев и сестёр болезнь наследуется не более чем в 6,4% случаев, и то, если те заболели раньше 20 лет. А если позже, то риск для братьев и сестёр снижается до 1,1%. Действительно высокая опасность заболеть (риск выше 20%) существует лишь для детей, если оба родителя больны диабетом. А вот диабет 2-го типа, который возникает, как правило, у взрослых, наследуется гораздо чаще. В случае когда болезнью страдали и мама и папа, риск заболеть в течение жизни у ребёнка составляет до 80%.
К сожалению, в последнее время всё больше подростков приобретают заболевание 2-го типа, которое считается следствием нездорового образа жизни (отсутствие физических нагрузок, употребление обильной и некачественной еды).
Защищайтесь!
Хотя точные причины возникновения диабета науке пока не ясны, уже понятно, что корни болезни в сложном взаимодействии наследственной предрасположенности, вирусной инфекции и иммунологических нарушений. Неслучайно чаще всего болезнь стартует после перенесённой вирусной инфекции. Или после сильного стресса (как психического, так и физического, – например, сильнейшей физической нагрузки или хирургической операции). Наиболее часто диабет возникает у детей из группы риска, перенёсших паротит, краснуху, корь, герпес, ротавирус. Поэтому таких деток обязательно надо прививать. А кроме того, ребёнку с ранних лет надо прививать гигиенические навыки, ведь возбудители многих заболеваний попадают в организм от грязных рук.
Кроме того, пользу может принести разумное закаливание – оно снижает частоту простудных заболеваний, которые тоже небезопасны.
Ну и конечно, важно обеспечить ребёнку дома и в детском коллективе благоприятный эмоциональный фон. Ведь стрессы на 3–5% повышают риск развития болезни. Дело в том, что адреналин (гормон стресса) способен разрушать инсулин. Дома не должно быть скандалов и ссор, а в сад и школу ребёнок должен ходить не из-под палки, а по возможности с удовольствием.
От еды до беды
Фактор питания очень важен. Но то что диабет может развиться у любого ребёнка просто от избытка сладостей – это миф, поскольку для его возникновения требуются особые условия. Хотя, конечно, объедаться тортами и конфетами неправильно с любой точки зрения. Тем не менее риск представляет не только сладкая, но и любая избыточная, а также некачественная еда и отсутствие режима потребления пищи.
Ожирение и неправильное питание увеличивают вероятность заболеть диабетом на 10–15%. Ведь жировые ткани невосприимчивы к инсулину, то есть глюкоза накапливается в тканях, а инсулин не может до них добраться. Поэтому, чтобы предотвратить заболевание, особенно у тех, кто к нему предрасположен, крайне необходимо следить за рационом. Он должен быть сбалансированным по содержанию белков, жиров и углеводов. Однообразная, преимущественно углеводистая и жирная пища – опасный фактор. Большое количество жиров изменяет рецепторы инсулина, и нормального поглощения клетками глюкозы не происходит. Поэтому свинину, соусы, жирные молочные продукты и торты лучше не употреблять. Солёная пища тоже неполезна. Есть надо часто, шесть раз в день, и понемногу. Важно, чтобы пища была натуральная: овощи, рыба, молочные продукты, нежирное мясо, крупы, фрукты, орехи.
Как быть со спортом
Физическая нагрузка по отношению к сахарному диабету может быть как защитным фактором, так и провоцирующим. Регулярная и умеренная физическая активность – отличное лекарство! Упражнения повышают чувствительность тканей организма к инсулину и снижают уровень сахара в крови. Но избыточная бесконтрольная физическая нагрузка – категорическое зло, особенно для детей с другими факторами риска по развитию диабета. Поэтому, прежде чем делать из своего малыша профессионального спортсмена, оцените его наследственность. Может, и не стоит рисковать?
Ну и конечно, детям и взрослым из группы риска необходим регулярный контроль над уровнем глюкозы в крови и гликозилированного гемоглобина (раз в год).
Соблюдение такого образа жизни существенно уменьшает шансы ребёнка (даже с неблагоприятной наследственностью) заболеть диабетом.
Кстати
Замечено, что диабет 1-го типа встречается у людей тем чаще, чем дальше они живут от экватора. Больше всего больных в скандинавских странах (20 впервые заболевших человек на 100 тыс. в год). Средний уровень заболеваемости в США, Нидерландах, Новой Зеландии, России (у нас 13,4 новых больных на 100 тыс. в год). Относительно мало диабетиков в Польше, Италии, Израиле (менее 7 человек на 100 тыс. в год). А самая низкая заболеваемость в странах Юго-Восточной Азии, Чили, Мексике (менее 3 человек на 100 тыс. в год).
Смотрите также:
- Все о сахарном диабете: профилактика, причины, симптомы и правила питания →
- В цифрах и фактах: 90% людей с диабетом 2-го типа имеют лишний вес →
- В цифрах и фактах: диабет сокращает жизнь на 10 лет →
7.05.2019
Как научиться отпускать от себя ребенка с диабетом
Иллюстрация Родиона Китаева
Три года назад корреспондент Русфонда Дина Юсупова узнала, что у ее шестилетней дочери диабет 1-го типа и что девочке нужна пожизненная инсулиновая терапия. С какими трудностями сталкиваются ребенок с диабетом и его родные в обычной жизни, мы рассказываем в рубрике «Несладкая жизнь» (предыдущие тексты здесь и здесь). Сегодня речь о том, как начать потихоньку отпускать ребенка жить своей жизнью.
– Тебе лучше приехать, мы на Красной площади, – слышу в трубке встревоженный голос. Это мама дочкиной одноклассницы.
«Упал сахар? Ася в обмороке? Надо сказать, чтоб засыпали в рот сахар, у нее пакетик в кармане», – проносится в голове, и я уже застегиваю куртку, хотя только что сидела за компьютером.
– Ася упала, – продолжает моя собеседница, а я выхожу из подъезда. – Шишки нет, но у нее немного болит голова.
Останавливаюсь и жду, что она еще скажет.
– Я бы проверила, нет ли сотрясения мозга, – заканчивает родительница.
Честно говоря, начинаю злиться. И еще как злиться! Сначала – на заботливую женщину: зачем меня испугала? Я же решила, что Ася вот-вот впадет в кому. А тут возможное сотрясение. Но женщина-то ладно, а разве я сама не виновата? Конечно, я должна была пойти на экскурсию с классом! Как дочь сама в девять лет справится со своими скачущими сахарами в незнакомой обстановке? Конечно, надо бежать к ней, пока ничего не случилось.
Впервые за три года с диабетом Ася оказывается в новом месте, в новой ситуации без близких. Конечно, учителя, одноклассники и большинство родителей знают об Асином диагнозе. Учителя разрешают ей есть на уроках, а дети делятся конфетами и печеньем. Но если Асе станет по-настоящему плохо, кто ее спасет? Я уверена, все растеряются. Поэтому я со всех ног бегу на Красную площадь со шприцом глюкагона в кармане. Там вижу дочь, которая с увлечением слушает экскурсовода. Пусть все в порядке, но я приехала не зря. Я больше не хочу никуда отпускать ее одну – хоть до старости, если не сбежит. Здоровых-то родители не отпускают, а у меня диабетик. Я за нее боюсь.
Не проходит и месяца, как школа снова заставляет меня задуматься на эту тему. Класс едет с родителями на выходные на ферму. Тут хорошо: пруд, садовые деревья и разные животные. Дети гуляют. И вдруг я замечаю что-то не то. Поначалу родители кучкуются рядом, а потом я остаюсь среди горок, бревен и канатных гнезд единственным взрослым. Остальные расходятся: кто в баню, кто кататься на лошадях или гулять. Ведь здесь безопасно. Ася тусуется с девчонками, подъедая хлеб из карманов. Прибегает ко мне за соком. Потом еще раз прибегает. Она увлечена, и сахар стремительно падает вниз. Все наши углеводы на площадке кончаются. Я иду в номер за новой порцией. А потом снова стою возле девочек. Вроде сама по себе, уставившись в телефон, – а краем глаза слежу и хожу за ними. Как охранник или наседка. И это меня ужасно бесит.
Есть в этом что-то ненормальное – вот так караулить девицу, которая выросла мне по плечо. Тем более что старшую, здоровую дочь в школьном возрасте я не пасла, как трехлетку. Я понимаю, что Ася могла бы получше набить свои карманы едой. Или поясную сумку – не зря ж мы ее покупали. Она сама следит за своим состоянием. Я выполняю функцию этих набитых едой карманов. И тревожной наседки – а нужно ли это?
Если боюсь комы, то нужно: я ж мать диабетика! Но если получше набить карманы углеводами, то, может, на самом деле она справится? Неужели я буду ходить с ней за ручку в 14 лет? Когда она наденет наушники и майку с «Нирваной», или что там носят современные подростки. Да и получится ли тогда держать ее за руку? Со старшей дочерью не вышло. И я даже рада, что она в 18 лет живет своей жизнью, а если нужно, просит помочь.
А недавно мы приехали к друзьям в Тарусу. Первый день я следила одним глазом, как Ася бегает возле дома с детьми и валяется в грязи с собаками. На второй день дети решили сходить за мороженым и погулять. А Ася что – хуже других? Даже пятилетней девочки из компании? Набила карманы едой и ушла. Я счастливо заболталась с друзьями, но через час-полтора поняла, что сильнее прислушиваюсь к звукам за окном, чем к друзьям. Позвонила Асе – она, как обычно, не взяла трубку. Я посидела еще минут 20 и была готова бежать их искать. Но тут позвонила Ася:
– Мы дошли до центра, сходили в кафе, мне там дали чая с сахаром, представляешь? Ха-ха-ха. А теперь мы стоим перед каким-то магазином. Ты не можешь забрать нас на машине? А то мы устали.
Я опешила – вот так взять и уйти в город по своим делам? И ничего ведь, Ася все сама разрулила. От сладкого чая отказалась. Инсулин для мороженого рассчитала. Когда устала, сообщила. То есть поступила как взрослая.
Конечно, сама б я ей не разрешила уйти далеко в город. И боюсь, еще долго не разрешу. Но я рада, что мой больной ребенок чувствует себя самостоятельным человеком, а не инвалидом при мамке. Я рада, что она хочет отдельной жизни. Хотя сама ужасно тревожусь. А главное – я поняла, как это важно самой Асе.
– Знаешь, мне кажется, Москва – город не для детей, – сказала она, когда мы возвращались домой. – Давай переедем в Тарусу. Я тут поняла, что истории из книжек, когда дети сами куда-то ходят и что-то делают, не выдуманные. Что дети на самом деле так живут.
У Русфонда есть программа помощи детям с диабетом 1-го типа. До последнего времени на ваши пожертвования приобретались инсулиновые помпы и расходные материалы к ним. С 1 января 2019 года государство гарантирует приобретение помп и расходных материалов из федерального бюджета. Но пока не решает еще одной важной задачи – непрерывного мониторинга уровня глюкозы. Вы можете помочь сотням детей лучше контролировать сахар и отсрочить или избежать серьезных осложнений вроде болезней почек, слепоты, инфарктов и инсультов.
Подпишитесь на ежемесячный платеж в пользу программы «Русфонд.Диабет».
21.01.2019
Что ждет родителей после постановки ребенку диагноза «диабет»
Три года назад корреспондент Русфонда Дина Юсупова узнала, что у ее шестилетней дочери диабет 1-го типа. То есть иммунитет ребенка по каким-то причинам убил свои клетки, вырабатывающие инсулин. Теперь девочке нужна пожизненная инсулиновая терапия. Насколько легко ее организовать и с какими трудностями сталкивается ребенок с диабетом и его родные в обычной жизни, мы будем рассказывать в новой рубрике «Несладкая жизнь». Начнем с первых открытий, с которыми сталкивается вся семья после постановки диагноза.
«Мам, ну почему ты мне раньше не говорила, что есть болезни, которые не лечатся?» – с обидой спрашивает меня шестилетняя дочь Ася, отвернувшись от больничного телевизора с «Машей и медведем». Она бледная и тощая, в каждой руке – по игле-бабочке для анализов и капельниц. Я не знаю, что ей сказать. Честно говоря, я и сама не знала, что хроническая болезнь у ребенка может начаться вот так вдруг – с реанимации. И что у моей дочери может быть диабет. Он же вроде встречается у пожилых и полных людей. А если у детей, то, наверное, с ним и рождаются.
Еще три дня назад я была уверена, что затянувшийся ротавирус у Аси дал какое-то осложнение: у нее начали опухать лодыжки. Вроде она даже начала выздоравливать: много ела и пила. А оказалось, все эти каши просто не усваивались из-за нехватки инсулина. Организм голодал, пока углеводы бессмысленно болтались в крови, превысив нормальный уровень глюкозы в шесть-восемь раз (с таким показателем Асю повезли из поликлиники в реанимацию). И вообще это был никакой не ротавирус, а опасное предкомовое состояние диабетика – кетоацидоз. Это я поняла на лекциях «Школы диабета», которые нужно посещать с первого дня в больнице.
Куча информации поначалу кажется лишней. «Дайте нам справиться, принять диагноз, – думаешь, глядя на врачей и медсестер, – а сами берите свои анализы, колите инсулин, корректируйте назначенные вами дозы. Вы же специалисты». Но на третий день медсестры дают мне перед завтраком два шприца. Один – с инсулином многочасового действия. Другой – ультракороткого действия, его колют «на еду». Ася спокойно ждет: похоже, она мне доверяет. А я себе – нет: никогда никого не колола. Стиснув зубы, я выпускаю каплю инсулина из иглы, выставляю на шприц-ручке цифры, которые мне сказали, зажимаю пальцами складку на тощем Асином плече, ввожу иглу и давлю на поршень. «Разжимайте пальцы! – командует медсестра. – Да не так быстро!» Из прокола вместе с иглой выходит капля крови. «Теперь в другую руку!» Я не хочу. Не хочу делать больно своему ребенку. Не хочу видеть ее кровь. «А кто будет делать дома? Учитесь, пока мы рядом», – говорит медсестра. Я снова стискиваю зубы и беру следующий шприц.
Через пару дней для меня это уже почти не проблема. Пока Ася рисует в альбоме больничные кровати со скорбными лицами на подушках, я лежу и с интересом читаю переводную книжку для подростков про диабет. Она жизнеутверждающая. Мол, ребята, у вас специфический образ жизни, да, но это не значит, что не надо радоваться. Хочешь тортик – можно в праздник. Хочешь в многодневный поход – пожалуйста, только соблюдай правила. Хочешь быть спортсменом, ученым, матерью – да ради бога. А вот алкоголь лучше не пить. «Что вы читаете! – возмущается лечащий врач. – Откройте сначала главы про еду. Вам скоро домой, а вы еще не научились измерять хлебные единицы в продуктах и рассчитывать дозы инсулина. Это значит, через полгода снова к нам с кетоацидозом? Или в реанимацию в коме из-за низкого сахара?»
На лекциях нам уже рассказывали о подростках, которые перестают следить за сахаром и впадают в кому. Не все выживают. А кто выживает, потом имеет большие проблемы: кто слепнет, у кого в 25 лет отказывают почки, у кого в 30 случается инфаркт. Но мы-то не бунтующие подростки. Нам сказали, сколько колоть утром и вечером, мы и будем. «Вы не понимаете, что дома все изменится? – продолжает врач. – Пошли гулять – сахар упал. Надо срочно повысить сахар – вы знаете чем, знаете дозы? Ребенок съел пиццу или плов – высокий сахар держится часами. Вы знаете, сколько подкалывать инсулина, чтобы сбить? И в принципе дома меняются дозировки». Что? Кто будет менять дозировки? Кто за всем этим следит? Ничего не понимаю.
К выписке я начинаю кое-что осознавать. Раньше цифры для меня ничего, в общем-то, не значили. Я их и не запоминала. Ну какая разница, в каком точно году ты родился, сколько до копейки стоит хлеб и какой процент россиян голосует за твоего кандидата в президенты. Важно, много это или мало, важно, как ты сам это оцениваешь, важен общий смысл, а не точная цифра. А в диабете важны цифры. Причем разные. Мы должны купить весы, чтобы рассчитывать вес еды и количество углеводов в ней. Хорошо, если это простые макароны: посмотрел на этикетке количество «углей» на 100 граммов и посчитал, сколько их в тарелке. Но Ася любит бабушкину запеканку. Понять, сколько чего она туда кладет, не удается. Поэтому мы никак не можем рассчитать правильную дозу инсулина. Мы получаем к выписке новенький глюкометр. Он поможет нам дома узнавать уровень глюкозы до еды и через два часа после еды. Минимум шесть раз в день и еще хорошо бы один раз ночью. Это если все в порядке.
И вот мы едем из больницы домой. «Что-то голова болит», – начинает кукситься Ася. Я в тревоге прокалываю ей палец, измеряю глюкометром сахар: 6,8 ммоль/л (норма – от 3,5 до 5,5, но нам предложили ориентироваться на 4–7,5 ммоль/л). Мы с мужем радостно переглядываемся. Вечером Ася ложится спать с высоковатым сахаром. Ставлю будильник на час ночи. Встаю, измеряю: 13,5. Подкалываю 0,5. Ставлю будильник на три часа ночи. Встаю, измеряю: 15,6. Что такое! Подкалываю 1,0. Ставлю будильник на пять утра и лежу, тревожно вглядываясь в потолок. Шея затекла. Встаю, измеряю: 11,0. Высокий, но подкалывать вроде при таком не советовали. Ставлю будильник на семь утра. Встаю, измеряю: 9,0. Засыпаю крепко.
Утром муж взвешивает гречку, молоко и яблоко для Аси. Вместе с ним мы считаем, сколько хлебных единиц выходит и сколько колоть. Я колю и засекаю время: утром инсулин начинает действовать не сразу. После завтрака сижу и жду, когда пройдут два часа. И тут звонит моя начальница: «Как дела? Когда ты думаешь вернуться на работу?» Я понимаю, что работать в ближайшее время не смогу. Мне не удается разобраться с диабетом, хотя я стараюсь все посчитать. Я устала. Но я буду учиться, чтобы снова спокойно есть и спать.
Помочь детям
У Русфонда есть программа помощи детям с диабетом 1-го типа. На ваши пожертвования приобретаются инсулиновые помпы, расходные материалы к ним и к системам непрерывного мониторинга сахара.
Иллюстрация Родиона Китаева
Как помочь ребенку с диабетом первого типа вести полноценную жизнь
Сахарный диабет на сегодня катастрофически распространён как у детей, так и у взрослых.
Если раньше врачи выделяли диабет первого типа как диабет детей, а диабет второго типа как диабет взрослых, то сейчас эти рамки настолько стёрты, что в любом возрасте мы видим увеличение патологии и расширение возрастных рамок. Говоря о сахарном диабете первого типа мы всегда предполагаем инсулинозависимый тип.
Слово патология, на мой взгляд – это неправильное слово. Сахарный диабет – это образ жизни, с которым нужно научиться идти рука об руку.
При постановке такого диагноза детям, самое первое, с чем мы эндокринологи сталкиваемся, это психологическое состояние матерей и всех родственников. Да, в этой ситуации первым страдает совсем не ребёнок.
И первая помощь, которую приходится оказывать врачу – это психологическая помощь родителям.
Очень важно объяснить, разложить по полочкам все вопросы, возникающие у родителей. Иначе один-единственный неразъяснённый вопрос может создать неприятие данного диагноза, который повлечёт за собой фатальные последствия. Сахарный диабет первого типа – это довольно серьёзный диагноз, который, в принципе, учит жить по-новому. Иногда, когда люди получают серьёзные травмы опорно-двигательного аппарата, например, им приходится учиться ходить заново. Так и здесь: главное – найти в себе силы на себя и на своего ребёнка. Каждый раз, видя родителей в печали, всегда хочется зарядить их положительными эмоциями, и когда я вижу первую улыбку на лице родственников, родителей, то чувствую маленькую победу. Ведь именно хорошее психологическое состояние – это девяносто процентов успеха в ведении таких пациентов.
Причины возникновения
У каждого человека есть генетическая предрасположенность к данной патологии. Но вот что запустит механизм активации этой предрасположенности – здесь, конечно, возникает много вопросов. До сих пор не установлено ни единой точной причины, известны лишь факторы риска: стрессовые ситуации, инфекции, переохлаждения. На мой взгляд, основные факторы, которые играют печальную роль во всё большем количестве заболевших – не только сахарным диабетом, но в том числе им, – это питание и экология.
К сожалению, мы не знаем наверняка, что мы покупаем на прилавках магазинов, где оно выращено, чем обработано, пока доехало до нас. Мы чаще всего не задумываемся о том, что мы едим.
Первый маячок для родителей : диагноз «сахарный диабет» ставится на основании одного показателя – глюкоза крови, которую можно измерить натощак, или во время дня обыкновенным глюкометром.
К сожалению, всемирная организация здравоохранения ещё не ввела такой скрининг как взятие глюкозы крови в обязательном порядке у детей любого возраста, к примеру, каждые шесть месяцев. Такие скрининги введены только для беременных. Но наших детей это пока обходит стороной. Поэтому сейчас мы слишком часто встречаемся с поздней диагностикой.
Но каждый родитель способен приобрести глюкометр чтобы периодически измерять глюкозу крови у ребёнка.
Как часто это делать? На мой взгляд, один раз в шесть месяцев вполне достаточно. Это отличный скрининг для того, чтобы выявить нарушения углеводного обмена.
Клиника этого заболевания не имеет специфических симптомов. К примеру, слабость и вялость мы часто принимаем за переутомление. Ощущение жажды больше нам говорит о жарком климате или температурном режиме в комнате, в квартире. Или, например, у ребёнка появилось частое мочеиспускание, которое мы связываем либо с инфекцией мочевыводящих половых путей, или с повышенным питьевым режимом и не обращаем на это внимания.
Единственный симптом, который заставляет родителей бежать к врачам и бить тревогу – похудание. Резкое снижение массы тела, при этом аппетит очень хороший, даже повышенный.
Второй маячок для родителей: слабость, вялость, апатия, частое мочеиспускание, жажда, повышенный аппетит и снижение массы тела.
Любой из этих симптомов должен навести на мысль измерить глюкозу крови.
Если глюкоза нашего малыша выше 5,5 ммоль/л (миллимоль на литр) на литр натощак, или она выше 7,8 ммоль/л натощак в любое другое время суток, стоит срочно обратиться к эндокринологу, потому что нарушение углеводного обмена есть.
А что именно происходит, в этом как раз врач-эндокринолог поможет разобраться. Если есть подобные нарушения, то чаще всего в диагноз они выставляются как преддиабет.
Что такое преддиабет? Это состояние, при котором сахар выше нормы, но ещё в том пределе, когда инсулинотерапия может быть отсрочена и поддерживать нормальное состояние здоровья нам помогает соблюдение диеты. Но мы прекрасно понимаем, что манифест начала заболевания – это вопрос времени.
Сахарный диабет первого типа предполагает обязательный подсчёт всех продуктов питания и перевод в систему под названием «хлебные единицы».
При постановке диагноза родители должны пройти школу обучения по диабету. В ней им объясняет все моменты, нюансы, касающиеся питания, самоконтроля, лечения, путешествий, спорта, смены климата.
Для диабета первого типа, по сути, не нужна какая-то жёсткая диета, как, например, при втором типе. Всё, что нужно помнить – это строгий подсчёт съеденной пищи, на которую нужно дать инсулин.
Из рациона ребёнка необходимо исключить всего три продукта: мёд, соки в пакетах и газировки, сахар. В минимальном количестве разрешена стевия в качестве подсластителя.
Я всегда стараюсь предупредить родителей, что не надо с самого раннего возраста приучать ребёнка к сокам. К сожалению, здесь мы расходимся с педиатрами.
Но я полагаю, что ребёнок соки всё равно попробует в своё время, когда станет чуть постарше. Поэтому не стоит приучать малышей и к блюдам с сахаром: чай с сахаром, каши с сахаром. Можно это заменить очень легко, например, фруктами.
Конечно, диабет предполагает в лечении постоянную, непрерывную инсулин-терапию. Это обязательно, без этого мы никак не можем.
Очень часто от родителей я слышу такую фразу: «мы вынуждены колоть инсулин». Я стараюсь объяснить, что мы не вынуждены. Это неправильная «установка».
Сегодня у нас есть уникальный шанс – возможность использовать такой волшебный препарат, волшебный гормон как инсулин. Раньше, без этого препарата наши дети просто погибали. Какое-то время они были на диете, а потом всё было очень плачевно.
Среди вопросов, которые волнуют родителей, один из самых первых и частых – это какая длительность жизни у детей, в будущем у взрослых с данным диагнозом. На что я могу с уверенностью ответить, как и любой доктор, что в случае компенсации данного заболевания длительность жизни ничем не отличается от других людей. В случае компенсации ваш ребёнок сможет иметь потом своих детей. И огромные шансы, что эти дети будут здоровыми. Компенсация предполагает, что нахождения сахаров в организме должно быть в рамках 6 – 8 ммоль/л. Да, для диабета эти рамки немного выше, чем для здоровых людей.
Печально встречать семьи, которые имеют уже установленный диагноз у ребенка, но родители задают элементарные вопросы, после которых понимаешь, что им не объяснили о заболевании всё так, как следует. Или когда родители вынуждены забрать своё чадо из любимого им спорта, в результате того, что они не знают что делать с высоким или низким уровнем сахара во время нагрузок.
Необходимо знать, что эндокринологи могут помочь с этими вопросами и ребёнок может жить в привычном ему режиме абсолютно нормально, занимаясь любым спортом или хобби.
Итак, что необходимо помнить в том момент, когда мы сталкиваемся с таким диагнозом, как сахарный диабет первого типа:
1. Жизнь продолжается. Нужно научиться жить по-новому и принять то, что случилось с вашими детьми и с вами. Дети очень чувствуют переживания родителей. Поэтому начните с себя и вы поможете перебороть все страхи вашему ребёнку. Нужны доверительные отношения между ребёнком и мамой с папой. Если родители начинают ругать за съеденную еду – вне диеты, то стопроцентно ребёнок начнёт есть «запрещённое» тайком, пока никто не увидел. Ни к чему хорошему это не приведёт.
2. Врач – это не враг. Он хочет помочь вашему ребёнку. Инсулин-терапия, которую ребёнок будет получать всю жизнь, всегда подбирается точно и ровно на то количество, которое требует наш организм, что навредить инсулином в этом случае невозможно.
3. Диабет – это не приговор. Ваш ребёнок, имеющий диагноз сахарный диабет, никак не хуже других. Он просто должен уметь самостоятельно помогать организму, потому что организм сам не справляется.
Врач эндокринолог всегда идёт рядом рука об руку с маленьким пациентом и его мамой и папой.
В заключение мне хотелось бы напомнить, что диабет первого и второго типа – это абсолютно два разных заболевания. И по генезу, и по тактике ведения, и по лечению они в корне различаются. Но диабет второго типа – это отдельная большая тема.
Наталья Белоусова специально для Apteka.RU