Диабет жизнь день за днем

Я прекрасно помню, как поняла, что со мной что-то не так. Это было весной, перед сдачей диплома. Весь апрель и май я чувствовала себя ужасно: постоянная усталость, головные боли и жуткий голод. С аппетитом у меня никогда не было проблем, но в то время я ела намного больше обычного и при этом худела. Симптомы поначалу списывала на стресс: мало того, что диплом не писался, так я еще и понятия не имела, что делать со своей жизнью после выпуска. Но однажды закончила расчесываться — и с ужасом посмотрела на гребень: там было намного больше положенных ста волосков в день. В ту же ночь во сне у меня жутко свело ногу. Именно тогда, в 3 часа утра, при зажженной лампе и с комом в горле от боли, я решила: время сдавать кровь на анализы.

До того как получить результаты тестов, я уже успела начитаться всяких ужасов в интернете и была готова ко всему. Как и ожидала, сахар в крови зашкаливал: 18,6 натощак. Окей, это очень плохо. Но что делать дальше? Я припоминала, что диабетикам вроде надо ставить уколы и принимать таблетки. И догадывалась, что о нормальной жизни теперь можно забыть. Джон Сноу, ты ничего не знал…

Моя лучшая подруга в то время училась в мединституте. К ней я и побежала за помощью. Она посоветовала незамедлительно идти к эндокринологу или вызывать скорую. Скорую? Но я вроде как была не при смерти… Хотя, как оказалось в итоге, состояние у меня было острое. Скорая помощь при таком раскладе, не задавая лишних вопросов, обычно сразу отвозит в больницу. Я же решила пойти к доктору. Но перед этим мне предстояло сделать, наверное, самое тяжелое в той ситуации: рассказать родителям. Решила напрасно не пугать (тем более сама очень плохо представляла, что со мной происходит) — просто показала листок с результатами анализов и предложила вместе пойти к врачу. Наверное, это был самый правильный способ: родители, конечно же, испугались, но постарались сохранять спокойствие.

Эндокринолог, едва взглянув на анализы, заключил: да, это сахарный диабет, первый тип. Надо ложиться в больницу, приводить организм в порядок, постоянно измерять глюкозу в крови и срочно начинать инсулинотерапию. Тут-то меня и маму, сидевшую рядом, и настиг шок. Моя жизнь кардинально изменится. Я точно знала: инсулинотерапия — это уколы. С того момента я делаю их себе постоянно, несколько раз в сутки. Без выходных.

На следующий день я оказалась в больнице. Мне ставили капельницы, делали уколы в плечо и задавали кучу вопросов. У меня же их было еще больше. Что можно есть, а что нельзя? Сколько раз в день нужно ставить уколы? Как это связано с приемами пищи? Как самостоятельно измерять сахар в крови? Чем, в конце концов, первый тип диабета отличается от второго? Когда меня выпишут и выпишут ли вообще?

Толком никто ничего не объяснял: отделение было переполнено, врачам некогда. Сказали только, что вообще-то персонал не обязан ничего объяснять, мол, для этого есть школы диабета. Но в отделении за дверью с табличкой оказался просто склад: школу закрыли из-за нехватки финансирования. Единственная такая в нашем городе оказалась платной и находилась далеко от больницы. Мне, само собой, пока нельзя было отлучаться из отделения: от того, вовремя ли мне сделают укол, зависела жизнь. В общем, пришлось во всем разбираться самой. Правда, мне повезло: помощницей моего врача оказалась отзывчивая студентка на летней практике. Она сразу сказала, что знает чуть больше моего, но готова во всем разбираться и всячески помогать.

Оказалось, что мифов о диабете почти столько же, сколько о древнегреческих богах. Главный: то, что большинство знает об этом заболевании, относится именно ко второму типу, инсулиннезависимому. У людей с таким диагнозом часто есть лишний вес, им нельзя употреблять в пищу сладкое и нужно постоянно принимать таблетки, которые стимулируют поджелудочную железу производить инсулин. У меня же сахарный диабет первого типа, инсулинозависимый. Он встречается реже, примерно в 10 % случаев от общей заболеваемости. При этом типе поджелудочная железа совсем перестает вырабатывать инсулин — гормон, который отвечает за то, чтобы глюкоза попала в клетки.

Глюкоза — это энергия. Без нее организм не сможет нормально функционировать и постепенно погибнет. Но если она будет просто циркулировать в крови, да еще и в больших количествах, хорошего не ждите. В краткосрочной перспективе ничего страшного не произойдет. Правда, при очень высокой глюкозе в крови можно впасть в кому. А вот при постоянно повышенном уровне страдают зрение, почки, сердце, сосуды и мозг. В общем, что только не…

Гораздо опаснее высокой глюкозы в крови низкая. Это означает, что сахар опустился ниже отметки 3,9. Эффект ощущается сразу: руки холодеют и трясутся, сердце колотится, выступает холодный пот, резко появляется слабость, бледнеет кожа. Если ничего не предпринять, начинает болеть голова, а затем, как правило, случается обморок. Это состояние называется гипогликемия. Если вовремя не оказать человеку помощь, то вскоре он может потерять сознание, а его состояние быстро становится критическим.

Со стороны гипогликемия может быть похожа на сильное алкогольное опьянение: нетвердая походка, заплетающийся язык, невозможность себя контролировать. Это происходит потому, что глюкоза перестает поступать в мозг, — вот он до последнего и посылает тревожные сигналы всему организму. Ведь сахар ему необходим в той же степени, что и кислород.

Теперь перед каждым приемом пищи, будь то яблоко или полноценный обед из трех блюд, я в уме считаю количество углеводов, достаю шприц-ручку с инсулином и делаю укол в живот. И если каждый раз после этого менять иголку, использовать шприц можно и через одежду из не очень плотной ткани. Может показаться, что математические расчеты занимают много времени, что это долго и муторно. Раньше у меня уходило несколько минут. Сейчас — мгновение. В общем, захочешь капкейк —научишься считать. И да, если вдруг у вас есть знакомый диабетик, можете смело спрашивать у него про еду всё что угодно. Уверена: расскажет лучше любого диетолога. Всё-таки не у каждого жизнь зависит от того, правильно ли подсчитаны углеводы в пюрешке с котлеткой. Я вот лекцию могу прочитать о гликемическом индексе и молекулярных соединениях глюкозы.

Дело в том, что диабетикам надо с осторожностью употреблять продукты с высоким гликемическим индексом: белый хлеб, сладкий попкорн, сдобу, дыни и арбузы. Если захотелось быстрых углеводов, то колоть инсулин лучше заранее, еще до приема пищи, чтобы он вовремя начал работать. Для того чтобы понять, у каких продуктов высокий гликемический индекс, а у каких низкий, нужно пользоваться специальными таблицами. Постепенно содержание запомнится, и можно обходиться уже без них.

Еще кое-что важное: помимо инъекций перед (или после — кому как удобнее) приемами пищи, я делаю еще две: в 8 утра и в 9 вечера. Дело в том, что глюкоза вырабатывается в организме постоянно: печень делает запасы и при необходимости выпускает их в кровоток. Инсулин, который вкалывается утром и вечером, как раз на эту глюкозу и направлен. Он называется базальный (или продленный): его соединения гораздо крупнее и разрушаются так же постепенно, как печень выделяет глюкозу. Такой инсулин позволяет поддерживать нормальный уровень сахара крови ночью и между приемами пищи. Пропускать эти инъекции нельзя ни в коем случае. Поэтому в моей сумке и лежат два шприца: один с инсулином продленного действия, второй — быстрого. А еще несколько запасных иголок (перед каждым уколом надо выпускать немного лекарства из шприца, чтобы быть уверенной: я точно не сделаю инъекцию вхолостую), глюкометр, коробочка тест-полосок и спиртовые салфетки.

Глюкометр позволяет всего за несколько секунд измерить глюкозу в крови. Для этого нужно проколоть себе палец автоматическим ланцетом, капнуть немного крови на полоску и вставить ее в аппарат. Делать это необходимо с утра, перед сном и перед каждым приемом пищи. И в зависимости от результата корректировать дозировку инсулина.

У диабетиков рамки нормальной глюкозы в крови смещены. Всё, что выше 4 и ниже 10 миллимолей на литр, считается отличным результатом. По собственному опыту скажу: дней, когда уровень сахара хотя бы раз не переходит отметку в 10, не так уж и много. В любом случае главное — не паниковать и вовремя делать уколы. Здесь излишний перфекционизм мешает. Сразу после постановки диагноза я решила: это не я буду подчиняться диабету — он будет подчиняться мне. Так что, если захочу шоколадку вот прямо сию секунду, подколю несколько единиц инсулина и съем безо всяких мук совести.

Единственный раз, когда я позволила себе порыдать о своей горькой судьбе, был еще в больнице. Я лежала под капельницей, врачи не отвечали на мои вопросы, а рядом сидела мама, на которой лица не было. Плакала я в первую очередь от безысходности: диабет — это навсегда. А потом еще и от того, что вот у меня две руки, две ноги, голова вроде тоже имеется, а меня, 20-летнюю дылду с высшим образованием, успокаивает мама. И что еще неделю назад я за обе щеки уплетала клубнику с грядки, а теперь вместе с 90-летними бабулями по сигналу хожу делать уколы. И так теперь будет всю мою оставшуюся жизнь. А еще будут головные боли и трясущиеся от низкого уровня сахара руки. А еще минимум 4 раза в день я буду прокалывать палец и выдавливать каплю крови на специальную полоску. Пальцы будут болеть. Кожа на них — сохнуть и шелушиться. Возможно, после тысяч таких проколов они потеряют чувствительность. Из-за уколов на моем животе появятся синяки. Иногда я буду попадать прямо в нервное окончание, и перед глазами на несколько мгновений будут от боли появляться белые пятна. А еще я буду часто сдавать кучу анализов. И, в конце концов, никогда не смогу стать пожарным (ладно, не очень-то и хотелось).

Но не прошло и часа, как мне надоело ныть. Стало смешно и стыдно. В том-то и дело, что у меня есть две руки, две ноги и голова вроде тоже имеется. А значит, надо не плакать, а подумать этой самой головой. И выстроить свой путь так, чтобы не болеть диабетом, а жить с ним. Это сложно, и у меня до сих пор не всегда получается. Но я стараюсь.

Ситуации бывают, прямо скажем, абсурдные. Я, например, очень люблю ходить на рок-концерты. И, конечно же, не могу отправиться на условный Park Live без шприцов и глюкометра. Представляю, что каждый раз думают охранники, когда при обыске на входе из моей сумочки выпадают запасные иголки. Пока обходилось: объяснить, зачем мне шприцы в специальном футлярчике, я успеваю до того, как меня обвиняют в наркотической зависимости. К слову, «инсулинки», которыми часто пользуются те, у кого проблемы с запрещенными веществами, среди прогрессивных диабетиков давно устарели. В нашем арсенале современные полуавтоматические шприц-ручки, а часто и инсулиновые помпы — устройства маленького размера, которые крепятся прямо к телу, позволяя вводить инсулин по мере необходимости.

Вообще диабетиков довольно часто принимают за наркозависимых. И возникает эта ситуация от недостатка информации об этом заболевании. Я научилась делать уколы практически незаметно и даже на ходу — не всегда есть время, место и возможность уединиться. Но сколько раз такое бывало: сижу с подругой в парке, ем мороженое, делаю инъекцию — и вижу, как на соседней скамейке две бабушки чуть в обморок от ужаса не падают, а потом еще подходят и читают лекцию о вреде наркотиков. Конечно, видеть уколы — даже иголкой длиной в 4 миллиметра и через одежду — приятно далеко не всем. И, если нет возможности куда-то отойти, я всегда спрашиваю, не будут ли люди вокруг меня против. Все мои близкие и друзья относятся к этому нормально. Но я прекрасно понимаю людей, которые стесняются делать инъекции в общественных местах.

Кстати, о друзьях. Не буду скрывать: рассказывать, что со мной произошло, оказалось нелегкой работой. Вот ты была обычной девушкой, а теперь после каждого приема пищи вынуждена скрываться в ванной со шприцами.

Я хотела, чтобы меня не жалели, а просто приняли те изменения, которые произошли. Сначала близкие боялись о чем-то спрашивать, думали, что это глупости, что мне надоест отвечать на одни и те же вопросы. Но мне никогда не было неудобно об этом говорить.

Лучше десять раз рассказать, что мне можно есть сладкое, чем видеть, как со стола при моем приходе волшебным образом испаряются вазочки с печеньем. Да и как вопросы могут быть глупыми, если я сама обо всех тонкостях и правилах узнала, только когда непосредственно с диабетом столкнулась. И нет, никто меня особо не жалел. Казалось, близкие приняли мой диагноз как данность. И ведь теперь так оно и есть.

За это время диабет очень многому меня научил. Стрессоустойчивости и самоконтролю, например. Когда глюкоза в крови неумолимо падает, паниковать нет времени: надо четко, шаг за шагом делать что нужно — от этого в самом прямом смысле зависит моя жизнь. Организованности и умению распределять свое время: надо понимать, когда и в каких обстоятельствах будешь делать укол, что и в каком количестве будешь есть. А еще умению расслабиться и отпустить ситуацию: контролировать глюкозу крови 24/7 все равно не получится.

Мне 24 года, четыре из которых я живу с сахарным диабетом первого типа. Каково это? Бывает по-разному. Но в целом очень даже неплохо.

Фото обложки: Yulia Reznikov/gettyimages

Автор текста: Лиза Золотухина